которых, как и для вас, Алексей Дмитриевич, было характерно доскональное изучение поставленного вопроса со скрупулезным рассмотрением всех возможных его вариантов. Кого, кого из философов могу с вами сравнить? Пьера Абеляра? Иоанна Солсберийского? Или, возможно, Гильома из Шампо? Но никто, заметьте, никто из этих философов…
– Философов мы тоже немало поубивали, – вставил, не поднимая голову от вязания, Магог.
Огненный шар внутри Гога пыхнул и погас, словно и не было. Прозрачность внутри стала заливаться матовым светом, и Гог, как опавший парашют, спустился на пол.
Он виновато развел руками:
– Приходилось, приходилось, что скрывать. Но ведь все от чего, дорогуша моя Алексей Дмитриевич? – спросил он Агафонкина. – Все от того, что эти достойные мыслители не хотели договариваться. – Он посмотрел на Агафонкина с надеждой: – Но вы-то, голуба, не таковы? Вы-то не заставите старика расстраиваться? С вами-то мы, я уверен, найдем компромисс?
– Я же спросил – что нужно? – как можно более лениво сказал Агафонкин. – Когда объясните, решим, можем договориться или нет. А пока – извольте развязать. Иначе разговора не получится.
Агафонкин надеялся, что они совершат ошибку и дадут ему к ним прикоснуться. Убивать сразу его явно не собирались, значит, нужен. Любопытно узнать, чего от него хотят, но жизнь дороже. Кроме того, Агафонкин был уверен, что это не последняя их встреча.
Больше всего его интересовало не то, чего от него попросят, – понятно чего-то принести или наоборот что-то кому-то доставить – а как он здесь очутился. Последнее, что случилось, достоверно случилось, это поворот юлы в июле 34-го. А потом туннель, пустой туннель, словно там не было времени. “Такого не бывает, – рассуждал Агафонкин. – Время всегда есть. Значит, это – другой туннель. Стало быть, у них имеется свой путь переброски и передвижения по пространству-времени. Тогда зачем им он? Не спеши, – остановил себя Агафонкин, – сами расскажут. Для того и доставили”.
Пустой туннель, однако, не выходил у него из головы. Отчего там не было теней? Агафонкин вспомнил, как его втянуло в туннель – без усилий, без погрузнения, без обычного накопления гравитационного давления. Агафонкин привык, что входил в туннель сам, а тут его затащило. Как? “Вот что важно понять, – решил Агафонкин. – Тогда и разберемся, как отсюда выбраться”.
– Вас развяжи… – заговорщически кивнул ему Гог. – Дотронетесь до кого-нибудь, и ищи-свищи… Убежите куда-нибудь в петровское время. Как мы вас там отыщем?
– Отыщем, – заверил Магог. – Отыщем и накажем.
В его глубоком интеллигентном баритоне чувствовалась уверенность опыта.
– Так что пока, Алексей Дмитриевич, посидите несколько – как бы это назвать? – стесненно, – попросил Агафонкина Гог. – Потерпите, голубчик.
Он подошел к Агафонкину, оглядел его и щелкнул пальцами. Чуть провисшие веревки натянулись, врезавшись в тело.
– Дело-то у нас к вам, прямо
