сумку, она направилась было к крыльцу, но, поскуливая и забегая то с одной стороны, то с другой, пёс не давал ей сделать и шагу.
Дед Степан, вышедший на крыльцо, с любопытством за ними наблюдал:
– Ага, явилась, гулёна. Что-то Дружок там у тебя унюхал.
– Да вот не знаю, пройти не даёт… – пожала плечами озадаченная супруга.
– Ты где была-то? – язвительно спросил дед Степан. – Щас тебя Дружок-то на чистую воду выведет…
– Тьфу, леший, опять за своё! Уймись уже! – начала злиться баба Света. – У Нинки была, сам же знаешь.
– А что так долго? – продолжал допрос задержанной дед Степан.
– Да заболталась с Иваном, приёмышем её, – ответила она, мелкими шажками приближаясь к дому.
Дружок не отставал, кружа вокруг и поскуливая, он не отходил от неё ни на шаг.
– Что это с ним? – добравшись, наконец, до крыльца и сев рядом с мужем, спросила баба Света.
Она поставила сумку рядом и Дружок сразу же сунул туда свой нос.
– Чует врага! – высказал свою версию муж.
– Да ну тебя! – шутливо замахнулась она на него.
– Ну чё там за приёмыш, рассказывай! – закручивая самокрутку, спросил дед Степан.
– Хороший парень, жалко-то как… – вздохнула баба Света, поправляя сбившийся платок. – Это ж надо, ничего не помнит…
Дружок с сумки вдруг переключился на её юбку и водил носом как сканером, обнюхивая каждый сантиметр. При этом его возбуждение только возрастало.
Баба Света изумлённо за ним наблюдала:
– Да что он меня нюхает-то всё? – высказала она своё удивление.
– Да вот и мне интересно, – не преминул вставить дед Степан, – об кого ты юбкой-то своей обтиралась?
Баба Света закатила глаза:
– Вот, ей-богу, надоел, чёрт старый! С чего у тебя опять обострение-то?
– Да вот странно, ты к Нинке в Бугры, а этот твой малахольный тоже по делам куда-то укатил… – подозрительно сверля жену глазами, высказался о наболевшем дед Степан и язвительно добавил: – Расфуфыренный такой, как петух. Вышагивает, едрёна-матрёна, прямо жених…
– Ты опять за своё! – вскочила баба Света. – Годов нажил, а ума нет… Кто про что, а вшивый про баню! – схватив сумку, она хлопнула дверью и скрылась в доме.
– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах дед Степан.
Дружок, вскочив вслед за бабой Светой, закрутился растерянно на крыльце и, в конце концов, уткнулся носом в закрытую дверь. Он стоял, то и дело оглядываясь на деда Степана и переступая с лапы на лапу. Тихо поскуливая, собака явно просилась в дом.
– Эй, ты чего? – озадаченно спросил его тот.
Впервые спокойный, даже флегматичный, Дружок проявлял такое волнение. Никогда раньше он не просился в дом, не скулил, а тут вдруг такие новости.
Баба Света, переодевшись в домашнее платье,
