на меня, я пока не знаю, как тебе помочь, но очень хочу. Если бы ты мне могла подсказать хотя бы намеком, у нас бы вместе обязательно что-нибудь получилось. Не знаю, понимаешь ты меня или нет.
Арфа молчала. Монг, не добившись никакой реакции инструмента на свои слова, начал вспоминать хоть какие-то фразы на других известных ему языках. Но снова не добился желаемого.
Из интернациональных языков, Монг владел еще азбукой Морзе, которую выучил летом на даче вместе с соседским мальчишкой, чтобы было интереснее играть в разведчиков. Но эти знания здесь помочь не могли. Отчаявшись, Монг попробовал разговаривать жестами, чем насмешил скрипачку, давно наблюдающую за тем, как он выразительно размахивает руками, показывая то на себя, то на арфу, вытягивает руки вперед, разворачивает ладони кверху, вопрошающе поднимает брови и подается верхней частью туловища вперед. Со стороны это выглядело как разговор сумасшедшего с невидимым собеседником.
– Простите, что я вмешиваюсь, но что вы делаете? – спросила девушка, отложив скрипку.
Монг обернулся на голос и сразу почувствовал себя застигнутым врасплох. Девушка смотрела на него непонимающе, как на чудака, но по-доброму.
– Я… – замялся Монг, – я пытаюсь разобраться с арфой. Девочка сказала, с ней нужно разговаривать, я попробовал на всех языках и жестами, но ничего не выходит.
– Ах, вот оно что, – девушка улыбнулась. – Она милая девочка, очень добрая и очень хочет вам помочь. Она хоть и маленькая, но по внутреннему развитию опережает многих из нас. Уверена, что ее слова не нужно воспринимать буквально. Не думаете же вы, что арфа будет с вами разговаривать?
– Наверно, вы правы, – ответил Монг, – должно быть, со стороны я выглядел, как полный придурок. Просто здесь все так необычно, инструменты сами играют… И я решил, что, может, они живые.
– Нет, все гораздо проще. Попробуй прислушаться к своему инструменту, почувствуй его, сроднись с ним. И тогда, может, услышишь, что он тебе говорит. Меня, кстати, Миа зовут.
– Миа – это тоже сокращение от имени? Можно, я попробую угадать? Марина?
– Нет.
– Мария?
– Ладно, перестань. Все равно не угадаешь. Раньше меня звали Маргарита Игоревна Антипова. Гобс поначалу предлагал разные варианты, более длинные, но мне они не понравились, а Миа мне самой пришло в голову. Я вспомнила, что именно так подписывала раньше письма. Всегда сокращала до инициалов. Мне казалось, в этом есть какая-то уверенность и скромность одновременно.
– Я бы не догадался, – ответил Монг.
– Вот видишь, не нужно усложнять то, что и так сложно.
И с арфой твоей нужно попроще, – сказала она. – Ты знаешь, когда я была маленькой, я очень любила дождь. Никто не любил, а я любила. Нравился он мне потому, что после дождя всегда лужи. А прыгать через лужи – самое большое удовольствие. Когда дождя долго не было, можно было прыгать через что-то другое: через ямки, кочки, да что угодно. Но в этом не было никакого смысла. У ямы дно всегда видно, и ты
