рассказать.
– У нас не получиться, – напирал Монг.
– Откуда ты знаешь? – не сдавался друг. – Чтобы узнать, нужно попробовать.
Друг, как мог, пытался переубедить Монга, приводя все возможные и невозможные аргументы, но корень застарелых убеждений, в который уже успело прорасти зерно сомнения, выдернуть из земли не удалось. В итоге они никуда не поплыли.
Потом друзья больше не возвращались к этой теме, хотя Монг иногда ловил во взгляде своего товарища не то укор, не то ту саму грусть от банальности мира и нежелания людей бороться с этой самой банальностью. Похоже, что и сам Монг был теперь причислен к числу таких людей.
«Надо было все-таки поплыть тогда, – подумал про себя Монг, вспомнив моменты своего давнего сомнения. – У нас бы все получилось. Получилось бы. – Монг стал бесцельно ходить вокруг арфы. – А не это ли сомнение мешает мне понять, как устроен инструмент, и настроить его? Что мне мешало тогда отправиться в путешествие? Страх. Страх, что мы утонем или умрем с голоду. Но сейчас я и так мертвый. Значит мне нечего бояться. Страх – это всего лишь помеха, которая встает на защиту того старого, что так боится потерять. Страх может быть только от неизвестности. Если исход известен, то боятся уже глупо и неразумно. Исход можно или принять, или бороться с ним, но не бояться. Сомнения возникают от неизвестности, неизвестность – от незнания. Но всем великим открытиям предшествовало незнание, а сделаны они были путем наблюдения за объектами. Нужно просто наблюдать и ждать».
Монг не торопился к арфе, а стал прислушиваться ко всему оркестру. Надо сказать, что звуки были по большей части отвратительные, как будто мычит стадо разновидных животных. Но иногда проскальзывали чистые звуки, как будто происходила кратковременная настройка и снова рассыпалась. Это было похоже на настройку каналов телевизора. Телевизор начинает искать каналы, двигаясь по частотам снизу вверх. На экране в это время серая рябь и шипение. Как только антенна улавливает частоту канала, на секунду на экране появляется четкое изображение и четкий звук. Зафиксировав эту частоту, тюнер передвигается дальше по шкале, и на экране снова появляется рябь и шипение. Примерно то же было и в настроечном зале. Только телевизор по завершении настройки начинал показывать все каналы четко, здесь же такого не происходило.
«Получается, что инструменты улавливают чистые ноты, но зафиксировать их не могут. В чем причина? – размышлял Монг. – Если они их улавливают, значит, музыканты, то есть люди, в это время играют музыку чисто, как объясняла Габорна. Значит, люди могут играть чисто. Могут, но не всегда. Почему не всегда? Не умеют? Не хотят?»
Он зашел внутрь арфы, закрыл глаза и застыл в неустанной надежде услышать хоть что-нибудь. Откуда-то издали, еле слышно нарастал звук, похожий на дребезжание каких-то металлических предметов. Когда дребезжание стало слишком громким, чтобы слушать его спокойно, Монг открыл глаза и увидел, что это дребезжит самая
