таблетки, как умеет это делать только психически больной. Она научилась заставлять их застревать в начале пищевода, а потом вызывала у себя рвотные позывы, маскируя их под безобидный, тихий кашель. Она научилась притворяться, лгать и сохранять хладнокровие в ситуациях, когда любой другой будет кричать. Она научилась действовать, не раздумывая, и принимать решения без оглядки на сомнения.
Оглушённая, она не знала, что ей теперь делать с собой и с этими страшными умениями. Мысли её возвращались к дому. Она скучала по родителям. Теперь, когда она знала, что они – в порядке, а её попытку убить себя остановили, в сердце к ней постучалась надежда.
«Может, всё ещё получится? Может, получится убежать? У него пистолет на поясе, и я смогу дотянуться, просто нужно действовать тихо».
Саша не собиралась давать Кристиану время прийти в себя. Она собиралась вытащить пистолет и выстрелить в него, не раздумывая. Она бы так и поступила, потому что знала, что не быть решительной – значит умереть.
Она осторожно дотронулась до ремешка на поясе Кристиана, до пуговиц чехла пистолета, а затем перевела взгляд в лицо спящего, отвела руку и откинулась на подушку, глядя на него с напряженным вниманием.
Он напоминал ей ангела с этим идеальным овалом лица, большими веками глаз, ровностью линий римского носа. Вот только разлёт тёмных бровей, чуть скошенных к переносице, твёрдый подбородок, упрямо поджатая нижняя губа и едва заметная изогнутость носа твердили об обратном. Кристиан представлял собой странное зрелище. Приторная внешность, слишком идеальная, слишком глянцевая, не шла ему. Она бы больше подошла положительному главному герою голливудской сказки про принцев и принцесс. Однако холодный взгляд принадлежал грабителю, убийце, зверю. Отстранённая интонация низкого, но бесцветного тембра голоса была не создана, чтобы пленять или заигрывать с девушками. Руки его все были в шрамах – пятна, прочерки, ломаные линии. При этом пальцы оказались ровными, длинными, а широкая ладонь выглядела жёсткой. Кристиан представлял собой противоречие – нелепое и странное. Одних он очаровывал с первого взгляда, другим внушал лишь снисходительную улыбку, третьих пугал. Он подходил одновременно под шаблон инфантильного юного гея, разнузданного наглого убийцы и… невероятной серости, какой много на улицах Москвы. Кристиан был духом лицемерия этого города. Во всяком случае, так о его внешнем виде подумала Александра.
– Любопытно, – он открыл глаза слишком быстро, и голос его звучал очень спокойно для человека, который только что проснулся, – почему ты не стала забирать оружие? Возможно, я бы не препятствовал.
– Чувствовала, что ты наблюдаешь.
– Чувствовала?
– Интуиция. Не пытайся понять – это слово слишком сложное и не поместится в твой бытовой словарь.
Кристиан медленно приподнялся, потянулся к Саше и обхватил своей рукой её запястье. Затем приблизил к ней своё
