чуть не по плечам?На бабью задницу похожий,
Глянь в зеркало – увидишь сам.
Чем больше кукситься, тем хуже,
Тогда быстрее сядешь в лужу,
Не ной и злиться прекрати!
Любое утро мудренее,
Ложись-ка спать ты поскорее,
Потом обдумаем пути».
Послушался Эней Пахома,
Улегся возле печи спать:
Но сон не шел – под крышей дома
Не мог он даже задремать.
Ворочался, потел, вскидался,
За трубку три раза хватался,
Устал, но все же задремал.
И тут ему Анхиз приснился,
Из ада батюшка явился,
И сыну вот чего сказал:
«Проснись-ка, чадо дорогое!
Растормошися и пройдись,
Отец беседует с тобою,
И ты меня не убоись.
Пошлют тебе счастливу долю,
Чтоб ты исполнил божью волю-
Скорее в Рим переселись.
Возьми челны, что не сгорели,
Их хорошенечко оправь,
Скажи своим, чтоб не борзели,
Затем Сицилию оставь.
Плыви и не грусти, дитятко!
Теперь пойдет вояж ваш гладко.
Еще послушай, что скажу:
Ко мне ты в ад должон спуститься,
Нам надо будет объясниться —
Тебе я все там покажу.
И по Олимпскому закону
Ада тебе не миновать.
Придется кланяться Плутону,
Иначе в Рим вам не попасть.
Тебя он как-нибудь накажет,
Но и дорогу в Рим покажет,
Увидишь, как живу и я.
Ты о пути не беспокойся,
В дорогу прямо в ад настройся
Пешком – не надо и коня.
Прощай же, сизый голубочек,
Ведь на дворе уже рассвет.
Прощай, дитя, прощай, сыночек!»
И в землю провалился дед.
Эней спросонья подхватился,
Дрожал от страха и крутился,
Холодный лился с него пот;
И всех троянцев подсобравши,
Готовиться им приказавши,
Чтоб завтра двигаться в поход.
К Ацесту сразу сам махнувши,
Благодарил за хлеб, за соль,
И там недолго так побывши,
К своим вернулся он оттель.
Почти до ночи собирались
И утренней зари дождались,
Затем расселись по ладьям.
Эней отчаливал несмело,
Так ему море надоело,
Как дождь осенний казакам.
Венера только что узрела,
Что уж троянцы на челнах,
К Нептуну махом полетела,
Чтоб не сгубил их на волнах.
Поехала в своем рыдване,
Как сотника какого пани
Неслась бы к свахе на обед.
С конными проводниками,
С тремя позади казаками,
И тройкой правил конюх-дед.
А был на нем армяк, подбитый
Сукном, похожим на нейлон,
Тесемкою вокруг обшитый,
Рублей полтыщи стоил он.
И набекрень была шапчонка,
Из-под нее торчала челка,
В руках же
