я внутренней причиной. На протяжении полувека несколько обществ, прежде всего наше с вами Географическое общество, деятельно способствовали изучению мира. Естественным результатом исследований стало то обстоятельство, что мы приближаемся к завершению списка великих открытий. Полярные области остаются единственными белыми пятнами на наших картах. Новому Стэнли[1] больше не суждено открыть Конго и предъявить эту реку восхищенному миру. Какое-то время возможно посвятить проникновению в Новую Гвинею, Африку и Центральную Азию, а также картографированию приполярных областей. Думаю, новых Грили[2] еще ждут радушные приветствия, а своими свершениями они докажут, что мир вовсе не оскудел героями. Но по мере того как рассказы о путешествиях и приключениях станут звучать все реже и реже, по мере того как вместо них начнутся топографические съемки, даже члены географических обществ примутся уныло вопрошать: «Что же такое география?»
Нет необходимости пояснять, что эта статья попросту не была бы написана, возникни у меня подозрение, что Королевское географическое общество должно вскоре распуститься – под плач коллективного Александра Македонского, сетующего, что больше не осталось земель, которые можно покорить. Нет, наши грядущие труды предвосхищают такие публикации, как статья мистера Уэллса о Бразилии, статья мистера Бьюкенена о Мировом океане и работа мистера Брайса о взаимосвязи истории и географии[3]. Тем не менее, мы обеспечим себе немало преимуществ, вступая на этот новый путь, если наши глаза будут хотя бы приоткрыты, а не зажмурены. Обсуждение вопроса, вынесенного в название доклада, способно превратиться в очередное дополнительное преимущество и вручить нам новое оружие в образовательной схватке.
Первое, на чем следует сосредоточить внимание, это попытка понять, является ли география единой – или она включает в себя несколько предметов? Точнее говоря, являются ли физическая и политическая география двумя этапами одного исследования или отдельными предметами, которые надлежит изучать различными методами, геологическими в одном случае и историческими во втором? Данному вопросу не так давно посвятил часть своего выступления председатель географической секции Британской ассоциации[4]. В своем выступлении в Бирмингеме он занял предельно четкую позицию; вот его слова:
«Трудно совместить амальгаму всего того, что можно считать «научной» географией, с историей. Они настолько же далеки друг от друга, как геология от астрономии».
Мне претит так поступать, но я осмелюсь возразить столь уважаемому и авторитетному специалисту, как сэр Фредерик Голдсмид[5]. Я вынужден совершить этот шаг потому, что искренне убежден: то соотношение наук, которое было обрисовано публике в выступлении в Бирмингеме, губительно для перспектив географии как научной дисциплины. Кроме того, я принял к сведению заявление сэра Фредерика Голдсмида о том, что он готов отказаться от этого умозаключения, если ему приведут в опровержение сколько-нибудь веские доводы. В обсуждении такой щекотливой темы, как наша, с моей стороны было бы крайне самонадеянно предполагать, что мои доводы являются действительно весомыми. Я привожу их лишь потому, что, насколько мне известно, эти доводы не рассматривались и не критиковались в упомянутом выступлении. Возможно, сэр Фредерик Голдсмид всего-навсего выразил смутные опасения относительно географии, разделяемые большинством современных людей. Это допущение тем вероятнее, что в данном заявлении он употребил аргументы в пользу мнения, противоположного тому, которое ранее формулировал он сам[6].
На той же странице, с которой взята приведенная выше цитата, я обнаружил абзац, исполненный высочайшего восхищения перед статьей мистера Брайса «География в ее отношении к истории». Главное утверждение статьи мистера Брайса состоит в том, что человек в значительной степени является «творением окружающей среды». Политическая география должна прослеживать взаимоотношения человека с этой окружающей средой. Сэр Фредерик Голдсмид требует от политической географии, чтобы та предоставляла нашим будущим государственным деятелям «полное понимание» различных «географических условий». Как видим, пока никакого противоречия во взглядах не наблюдается. Но он, кажется, воображает, будто означенное «полное понимание» возможно обрести из предмета, который останется после устранения из рассмотрения «физической и научной» географии.
Прежде чем продолжить, следует проверить, допустимо ли уточнить наше определение географии как науки. Физиология отвечает определению науки, которая прослеживает взаимодействие человека и окружающей его среды. Задача физиологии, равно как и физики с химией, заключается в том, чтобы фиксировать воздействие разнообразных сил, по большей части вне зависимости от их точного местоположения. Для географии особенно показательно ее внимание к местности, то есть к окружающей среде, которая изменяется локально. Пренебрегая этими исследованиями, она из географии становится простой физиографией[7], существенный топографический
Имеется в виду Генри М. Стэнли, английский путешественник, исследователь Африки; экспедиция под его началом в 1871 г. отыскала на озере Танганьика пропавшего миссионера Д. Ливингстона. В 1876–1877 гг. Стэнли пересёк Африку с востока на запад, изучив более 5000 км судоходного пути по материку, в том числе течение реки Конго. –
Адольф В. Грили – американский путешественник, один из основателей Национального географического общества США, в 1881–1884 гг. командовал научно-исследовательской экспедицией на север Канадского арктического архипелага.
Англичанин Джеймс У. Уэллс в 1886 г. опубликовал «Очерк о физической географии Бразилии», а чуть позднее в том же году выпустил книгу «Путешествуя и исследуя: три тысячи миль по Бразилии – от Рио-де-Жанейро до Мараньяна, с приложением статистики и наблюдений по климату, железным дорогам, главным сахарным производствам и прочему». В том же году вышли статья шотландского географа Джона Бьюкенена «Сходства в физической географии великих океанов» и статья английского геолога и естествоиспытателя Джеймса Брайса «География в ее отношении к истории». Х. Макиндер выступил со своим докладом в 1887 г.
Имеется в виду Британская научная ассоциация, основанная в 1831 г. для «содействия становлению наук в Англии». В 1851 г. географическая секция ассоциации обрела самостоятельность, выделившись из геологической.
Британский дипломат и армейский офицер (генерал-майор), много лет трудился в Индии, Иране и на Ближнем Востоке, а также в Африке. По возвращении на родину занялся наукой (как любитель-энтузиаст) и снискал известность как плодовитый автор научно-популярных обзоров и статей в «Британской энциклопедии».
Сэр Фредерик Голдсмид написал крайне любезный и содержательный ответ на это замечание. Из его письма мне стало понятно, что я приписал его словам тот смысл, который в них не вкладывали. Приношу свои глубочайшие извинения. Тем не менее, я оставил этот абзац для публикации, поскольку, полагаю, не я один неправильно истолковал высказывание сэра Фредерика. Между тем его высказывание не составит труда использовать как довод против географов, тем паче что эти слова принадлежат давнему другу нашей науки. –
Физическая география, ныне один из разделов географии как цельной научной дисциплины. В XIX столетии – раздел естествознания, наука, задачей которой считалось составление достоверного описания земной поверхности.
