мама когда-то выходила замуж за другого человека, не за папу. Бабушка ничего мне объяснять не стала, лишь сказала:
– Дай сюда фотографию. И никогда так больше не делай. Отобрали у тебя, значит, не нужно тебе это.
– А кто это… – начала я.
– Если хочешь что-то узнать, спроси у родителей, – отрезала моя милая добрая бабушка и унесла куда-то эту фотографию.
Я подумала: какие странные взрослые, ведь проще было бы взять и выбросить фото, если оно настолько вредоносное, а бабушка, судя по всему, пошла его перепрятывать. Я решила обязательно всё узнать, но к концу лета забыла об этом, потому что лето в десять лет было бесконечно длинное.
Бабушкина фамилия тоже была Тобольцева, у нее висели грамоты, на которых это было написано – бабушка всю жизнь проработала в школе и была заслуженным учителем. У меня никаких сомнений не возникало – не было повода, никогда не было – что я не родная дочь своего папы, а он мне не родной отец. Тем более, что я и правда на него внешне похожа. Чем-то… Мне все так говорят. Может быть оттого, что он меня любит, много времени проводил со мной маленькой, а я читала, что дети становятся похожими на тех, кто их воспитывает – не только по поведению, но и внешне, мимикой, даже чертами лица. Потому что природа материи – волновая. Электрон, не самая малая частица, – это уже сгусток энергии. А любовь – это волновая энергия, так мне объяснил папа-физик еще в раннем детстве, и я это хорошо запомнила. Неродной папа. Мой самый лучший, любимый неродной папа. От странных мыслей, не укладывающихся в голове, мне стало как-то нехорошо. Я оглянулась – тут же подошел официант.
– Можно мне чаю с лимоном или… – я подумала, – холодной минеральной воды?
Симпатичный официант, мой ровесник или чуть постарше, кивнул и неожиданно сказал, совсем тихо, так что я сначала даже подумала, что ослышалась:
– Здесь очень дорогая вода, посмотрите в меню.
– Да? – растерялась я. – Тогда просто чаю. Целый чайник, если можно. С лимоном.
– Сколько кусочков лимона?
– Три.
– Один кусочек – тридцать рублей.
– Тогда один, – вздохнула я.
Да, правда, дорогой ресторан. У нас в столовой в университете тридцать рублей стоит тарелка супа. И поэтому к нам иногда обедать ходят очень пожилые выпускники, бедные, не отложившие к пенсии копеечку на тарелку куриного супа.
Тот человек, мой биологический отец (надо ведь привыкать к этому слову!), почему-то назначил именно это место, скорей всего, не знал, как здесь дорого. Я так поняла, что он небогатый, даже наоборот. И сейчас боялась увидеть раздавленного жизнью человека. Что-то такое промелькнуло… Зря, наверное, я не предложила ему пообщаться по скайпу. Хотя у него, возможно, ни скайпа, ни компьютера нет, если он очень бедный. В провинции люди гораздо хуже живут, чем в Москве. Может быть, я что-то перепутала, и он ждет меня сейчас в
