права, это нужно прежде всего ей. Для того, чтобы стать счастливой, а не только для того, чтобы позволить убедить себя вернуться к Лотти.
– В обществе называют вас Снежной королевой. Да, вы прекрасно воспитаны, хорошо держитесь, говорите правильные вещи, но… в словах ваших нет joie de vivre[3], нет чувств. Вам не хватает… страсти.
– Страсть – это вульгарно.
– Страсть необходима. Она добавляет жизни красок, волнения и перемен. Женщина, лишенная чувственности, как картина без перспективы. Ваша жизнь грозит стать однообразной чередой ужинов и суаре, смен нарядов и блюд – однажды вы перестанете различать дни. Каждый день будет скучным, вы будете смотреть перед собой с безразличием, словно в этом мире недостает чего-то, вызывающего радость. Когда смерть постучится в вашу дверь, вы оглянетесь и поймете, что, в сущности, и не жили.
Чарльз умолк, внезапно осознав всю резкость своей речи.
Леди Элеонора остановилась. В этом месте тень была не такой густой, и на белой шляпке появились золотистые блики. Она подняла голову, посмотрела на Чарльза и резко вырвала руку. Глаза ее блестели от слез. Он позволил себе лишнее. Он понял, что немедленно должен принести извинения, но леди Элеонора его опередила.
– Меня ждет матушка и ее подруги. – Она указала глазами на берег озера. Дамы во все глаза смотрели на них и немедленно отвернулись, поняв, что их заметили. Леди Элеонора откашлялась и добавила: – Благодарю за откровенность. Хорошего дня, лорд Чарльз.
Развернувшись, она зашагала прочь уверенной походкой, расправив плечи, с высоко поднятой головой. Горничная поспешила за ней. Чарльз смотрел им вслед, ощущая себя подлецом. Он был уверен, что поступил правильно, но не мог себя похвалить, потому что испытывал чувство вины.
Позже вечером Чарльз расположился в кабинете среди самых значимых приобретений отца. Он напрасно считал, что день уже не преподнесет сюрпризов и не заставит его пребывать в более дурном расположении духа, чем было после откровения в адрес леди Элеоноры. Чарльз просто не мог предвидеть, что произойдет, когда он вернется в Сомерсвилл-Хаус. В этот вечер молодой герцог намеревался разобрать наконец коробки с добытыми его родителем сокровищами.
В Египте при раскопках в Долине царей старый герцог обнаружил саркофаг с идеально сохранившейся мумией. На золотой поверхности с нанесенным на ней синей краской рисунком не было ни одного дефекта, ни пятнышка, будто работа проводилась не столетия назад, а на прошлой неделе. Благодаря находке отец удостоился аудиенции короля.
Затем герцог нашел скарабея, выполненного из золота и драгоценных камней, такого размера и чистоты, что общество говорило о бесценном жуке целых три месяца.
Чарльз взял в руки книгу в кожаном переплете. Неровно обрезанные плотные страницы пожелтели от времени и переворачивались с тихим поскрипыванием, однако чернила не выцвели, рисунки оставались по-прежнему яркими. Узнав об обнаружении древнего фолианта, ученый мир всколыхнулся и словно обезумел.
Впрочем, каждый предмет, привезенный отцом
Радость жизни (
