вещь в своей квартире Вероника могла найти на ощупь, в темноте. Не только рабочее место, но и все, что окружает повара, должно находиться в безукоризненном порядке, чистоте. Не раз и не два клиенты, приезжающие за заказанными яствами, как будто ненароком, заглядывали в ее гостевую комнату. Однажды расфуфыренная дамочка в соболях попросилась в туалет и только после посещения удобств заплатила за пирожные. Ника тогда, помнится, с усмешкой вспомнила поговорку «унитаз – лицо хозяйки»; та клиентка, судя по всему, нашла сантехнику достаточно отдраенной.
Следователь, представившийся майором юстиции Махновским Анатолием Васильевичем, пролистывал странички паспорта:
– Одна здесь проживаете?
– Да. Родители здесь прописаны, но живут на даче. Переехали, когда папа вышел в запас.
Махновский покосился на большой фотопортрет, где бравый армейский подполковник стоит за спиной сидящих жены и дочки. И уточнять ничего не стал.
Сказать по правде, Вероника подозревала, что мама и папа едва дождались не только его выслуги, но и совершеннолетия единственной дочери, чтоб улизнуть на обожаемую дачу: «Все, дочь, ты уже взрослая. В добрый путь!» В город они приезжают редко, чаще Вероника к ним наведывается, с ночевкой или погостить на пару-тройку дней. Обратно ее отправляют, набивая багажник дачными дарами с грядок, ближе к осени тот же багажник заполняется обернутыми в газеты банками с невероятно вкусными домашними заготовками – тяга к кулинарии передалась Нике от мамы.
– У кого еще есть ключи от вашей квартиры? – протокольно интересовался Анатолий Васильевич.
Вероника оторвала взгляд от любимых лиц на фотографии.
– Ни у кого. Только у меня и у родителей.
От кошмара не уйти, не спрятаться в мыслях о маме-папе.
Жуть какая-то. Словно кинофильм в ее «куцехвостой» квартире снимают. По чистеньким полам бродят серьезные мужчины в ботинках, прошлепавших по осенним лужам. Недоверчиво и хмуро поглядывают на хозяйку… Злейшему врагу не пожелаешь! И фильмы с криминальной основой потом смотреть не станешь.
Ника старалась не встречаться взглядом с хорошо знакомыми понятыми – невозмутимой лощеной Лорхен, ее простосердечной и сочувственной домработницей Норой. Скупо отвечала на вопросы следователя, необъяснимо квадратного, похожего на человечка-лего, составленного из углов и крепких блоков. Пыталась объяснить, как получилось, что она обнаружила покойницу, предположительно, на следующий день после гибели последней.
– Я не заглядывала в кладовку. Думала, Света ушла, – мямлила, ощущая себя полновесной подозреваемой. – Вчера, когда я уезжала на работу, Светлана попросила ее спрятать. От мужа. Он ее побил.
– Да-да! – вставила свои пять копеек возмущенная Нора. – Витька вчера по двору бегал и буянил!
– Вы присутствовали при драке? – непонятно кого спросил Махновский, но так глянул на говорливую понятую, что та предпочла прикусить губу
