к Германику, чтобы пристально посмотреть ему в глаза.
– Все верно, великолепный офицер. Кроме главного. Рекс – Германарих. И хоть он мой родной отец, но, клянусь Спасителем нашим, я только его Наместник в этих краях и собираюсь им надолго оставаться, хотя, со слов моего батюшки, ему уже перевалило за восьмой десяток.
Трибун выдержал пристальный взгляд хозяина дворца, в то же время его смутил отчетливый запах ладана, исходящий от дорогого, но простого одеяния Наместника, облаченного в льняной хитон без изысков и украшений, если, разумеется, не считать таковым широкий кожаный пояс, инкрустированный серебром.
– Наверное, тебе известно, что зовут меня Винитарий. – Удовлетворенный осмотром Наместник что-то коротко бросил офицеру-готу, и тот мгновенно поставил возле трибуны раскладной стульчик-диф. – Садись. Прошу тебя обойтись без мирской суеты и излишеств, как подобает скромным христианам.
Удивлению Константина Германика не было границ: вот так, запросто, буквально в начале знакомства, незнакомый рекс, пусть даже не рекс, но его Наместник, предложил ему, офицеру, место у своего трона! Вдобавок Наместник обратился к трибуну на классической латыни, демонстрируя уважение к римскому роду посланника.
Винитарий не переставал удивлять. Ласково осведомившись о здоровье императора Валента, он, можно сказать, дословно повторил слова квестора Священного двора Евсея о цели истинного путешествия римского офицера. Однако при этом так завуалировал все сказанное, что в результате сам трибун оказался не тайным шпионом, но доброжелательным свидетелем всего происходящего на землях королевства.
– С того времени, как на границах наших и без того беспокойных соседей, кочевых аланов, появились, роясь, как бесчисленные дикие пчелы, конные орды безжалостных кровавых гуннов, мы обеспокоены лишь тем, как отбиться от их злобных и болезненных укусов. Сам видишь, трибун, что мои солдаты перевооружились для отражения конных варваров, вдвойне опасных тем, что сражаются, пуская издали тучи стрел, а когда пехота подходит вплотную, готовясь согласно нашим обычаям вступить в честную схватку, рассыпаются, чтобы вновь собраться в отдалении и продолжить свое убийственное кровопускание. Строй латников, многие из которых уже ранены, слабеет, и тогда мириады и мириады гуннов наваливаются разом, задавливая нас не умением, но массой. К счастью, до сих пор у гуннов ощущается нехватка в «железе», большая часть этих дикарей мечет стрелы с костяными наконечниками. Вот почему нам так нужна ваша помощь в добротных панцирях да крепких железных наконечниках для метательных копий. Я молю Господа, Спасителя нашего, чтобы не иссякнул источник дружественной (пусть и негласной) помощи от наших друзей в Константинополе, которые снабжают нас оружием для защиты от нехристей, поправших законы Создателя.
– Постараюсь передать твои слова, Наместник, тому, кто способен оценить добро, – осторожно молвил Константин Германик. – Но скажи мне: неужели
