перебивать. Ни единым словом. И обсуждать потом я ничего не хочу. Как я скажу, так вы и должны будете сделать.
После этих слов он встал, прошел в кабинет и вернулся в гостиную с большим тяжелым портфелем. С усилием поставив его на стол, он под всеобщее молчание вытащил из портфеля стопки денег – это было несколько пачек долларов, перевязанных полосатыми банковскими упаковками, потом на свет появилась коробка, заклеенная со всех сторон синей изолентой. Надрезав картон, Алексей Владимирович выложил на стол столбики золотых монет. Столбики от чьего-то неаккуратного движения закачались и рассыпались. Семья, забывшая про чай и домашний торт, не отрываясь смотрела на руки Алексея Владимировича. Глава семейства обвел всех спокойным взглядом.
– Значит, так. Думаю, что все важные дела я должен закончить как можно быстрее.
Семья, растерявшаяся от увиденного, даже и не подумала его переубедить. Только Вадим, нахмурясь, раздраженно произнес:
– Да ладно, папа…
Алексей Владимирович выразительно на него посмотрел, и фраза осталась незаконченной.
Что-то ненастоящее, бутафорское было в этих сокровищах. Золотые монетки, словно шоколадки в фольге, отливали жирным блеском. Тем самым, который присущ только этому металлу. Богатство, которое лежало на столе, превратило их парадную гостиную в небольшую, загроможденную «мелкотравчатыми» предметами комнату.
Алексей Владимирович откашлялся:
– Я где-то читал, что наследникам оставляют деньги вовсе не из милосердия или любви. А потому, что просто нет другого выхода. В гроб с собой их не заберешь, отдать случайным людям – противоестественно. Мне и самому так казалось. До тех пор, пока не пришла пора помирать… Подожди, – прервал он всколыхнувшуюся было Варвару Сергеевну. – Дай мне сказать. Так вот. Жалко мне вас – я оставляю свою семью без помощи и совета. Мне жаль вас, моих детей, которым я обеспечил такую беззаботную жизнь. С другой стороны, я чувствую страшную вину за собой именно потому, что вы никогда не знали проблем, ни в чем не нуждались, ни за что никогда не боролись. Что вас ждет в будущем, которое так неожиданно свалилось всем на голову, я уже не узнаю. Могу только сказать, что я жил во времена, может, не очень правильные, но, во всяком случае, ясные. От этой ясности было легко. Теперь же вам самим придется разбираться во всем, и от того, какой выбор вы сделаете, будет зависеть ваша жизнь. Защитить я вас не смогу и помочь тоже, даже советом.
Алексей Владимирович перевел дух и посмотрел на детей. Те сидели, замерев, и не отрывали глаз от отца. Таким они его еще никогда не видели. Сухой, сдержанный, всегда сторонившийся «воспитательных процессов», он сейчас выглядел немного растерянным, взволнованным, и всем его было очень жаль. Аня вдруг всхлипнула, вскочила и уткнулась отцу в шею.
– Анька, садись, ты мне всю шею намочила. – Алексей Владимирович легонько оттолкнул дочь.
– Этих денег бояться не надо, – продолжил он, – эти монеты начал собирать мой дед, немного удалось
