вспоминать журчание фонтанов в империи шейха, вдыхать аромат юных девичьих тел и гладить их атласную кожу бёдер, целовать сладкие влажные губы; а вместо этого он стоит на скрипучей палубе под хлопающим парусом и слушает шутливую перебранку весельников и претензии дражайшей супруги.
– Ваше величество, вам явно пора отдохнуть, – посоветовал король, обращаясь к Лее со всей любезностью, но дрожа от ярости.
– Вы не ответили, – возразила девушка и подошла ближе к борту судна.
– Я мужчина! – воскликнул король так громко, что обернулись гребцы. – Я король! – уже тише добавил он. – Что пожелаю, то и буду делать.
– А я?
– А Вы, моя дорогая, моё дополнение. Извольте молчать и принимать меня таким, какой я есть, – ответил Максимиан II. Он гордо вскинул голову и прошёл мимо супруги.
Путь короля лежал в сторону каюты, где он мог полежать, прикрыв глаза, и рисовать в памяти восток с его тягучими дымчатыми ночами за вуалью сладких грёз.
Лея посмотрела ему вслед и отвернулась. Девушка подставила разгоряченное лицо солёному ветру, который быстро растрепал ей волосы. Королева вцепилась в борт и, свесившись, посмотрела на море. Волны игрались, обгоняя друг друга. Вода была чистой, что можно увидеть плескавшихся в её недрах рыб. Немного полюбовавшись игрой света и цвета морского пространства, девушка разогнула спину и в растерянности посмотрела на мужчину, который стоял рядом.
Капитан судна подошёл к ней, чтобы оповестить о скором прибытии к месту назначения. Лея кивнула, и моряк сразу же ушёл обратно. Его тяготило присутствие на борту коронованных особ. Всей душой он желал скорейшего причаливания в порту. А восточная красавица, оставшись наедине со своими мыслями, загадочно улыбнулась.
Глава 5
У конных воинов было одно неоспоримое преимущество, а тем более, если это бритландцы. С трёх лет этих бойцов обучали вести бой в седле, чтобы уже в юности они могли пополнить ряды армии и бесстрашно рубить на ходу любого противника. И именно теперь они могли применить технику приёмов на деле.
Кони ржали и вращали глазами, вставая на дыбы. От удара копыт воины падали, и конь давил жертву, как хозяин харчевни юркого таракана. Вокруг полыхала трава, перекидывая огонь на деревья и кустарники, дома и постройки, но это не привлекало внимания бойцов. Они рассекали шлемы, громко оглашая округу своими именами; пронзали горячую плоть короткими широкими мечами, длинными острыми копьями и вскрикивали от ран. Совсем недавно старый воин упал на колени и ухватился руками за древко копья, торчащего из его груди. Он поднял голову в тот момент, когда ему в лицо ударил кулаком туркиец. А чуть раньше, бритландец, совсем мальчишка, отсёк руку врагу, после чего его вывернуло на голову поверженного дикаря. В глазах рябило от мелькания тел и взмахов мечей. Перед лицом то и дело пролетали отрубленные руки, под ноги катились головы и падали раненые.
В горле саднило и выедало дымом глаза, что затрудняло видимость.
Двое
