минут разбирался в указателях, нашел нужный лифт и вскоре стоял перед дверью в отдел безопасности космических исследований. Дверь открылась, он вошел.
В кабинете начальника отдела находились двое: сам Молчанов, невысокий, худой, спокойный, с серыми внимательными глазами, и академик Зимин. Присутствие ученого неприятно поразило Наумова, однако он сделал вид, что ему все безразлично, и сел.
– Ну, я, наверное, больше не нужен, – сказал Зимин, вставая. – Всего доброго.
Во взгляде академика Наумов прочел странное сожаление, и в душе снова шевельнулся дремлющий удав тревоги. Однако взгляд Молчанова он выдержал, ждал, с чего начнет начальник отдела.
Тот щелкнул ногтем по сенсору видеоселектора и сказал «призраку» оперативного дежурного:
– Сима, я буду занят еще пятнадцать минут, все вопросы переключи пока на Ромашина. – После этих слов начальник отдела обратил неулыбчивое свое лицо к гостю.
Они были знакомы давно, года три, по совместному увлечению спортом – прыжками с трамплина на лыжах, тем не менее с минуту присматривались друг к другу, словно встречаясь впервые.
– Ну что там, Валя? – спросил наконец Молчанов. – Что будем делать?
– А что надо делать? – удивился Наумов. – Если ты в курсе проблемы, повторяться я не буду.
– В общих чертах. – Молчанов бросил взгляд на дверь, за которой скрылся Зимин. – Что и говорить, открытие цивилизации на Юпитере – открытие века! Общечеловеческий стресс! Хотя ждали контакта давно и вроде бы привыкли к ожиданию. У меня и без того проблем хватало, а теперь и вовсе вздохнуть некогда.
Наумов иронически усмехнулся. Молчанов посмотрел на него оценивающе.
– Что, жалоба не по адресу? Ты прав, у кого из нас не хватает забот. А что, Валя, Изотов и Пановский действительно восприняли информацию юпитериан? – внезапно спросил он.
– В том-то и проблема! Чтобы вылечить их, надо «стереть» чужую информацию, иного выхода попросту нет. Не существует.
– Понимаю, не горячись. Ну а если, «стирая», одновременно записывать эту информацию в память машины?
– «Стирать» и «стирать и записывать» – суть два разных метода, причем последний увеличивает вероятность смертельного исхода. Мы рискуем убить людей!
– Как убить?
– Можем стереть человеческое «я», личность, что для пострадавших равносильно смертному приговору.
«Повторяю в третий раз, – тоскливо подумал Наумов. – Последний ли? Каждому надо доказывать, каждого убеждать… в том числе и себя самого. Когда же настанет время мысленного сопереживания, сострадания, сочувствия? Когда не надо будет убеждать собеседника, ибо он и без слов почувствует твою растерянность и тоску?»
– Зимин говорил, что и обычное «стирание» может дать отрицательный результат.
– Может! – разозлился Наумов. – И все же риск на порядок
