мне поступить, в таком случае, если намерения Ваши стали понятны?
– Да какие намерения? Я посылку должен был доставить. Вот эту, – Паша кивнул в сторону угла стола, где все еще лежал пакет, – доставить посылку и уехать. На Дачную 8. Это же этот дом, правильно все?
– Посылку? Этот пакет? А вы хоть понимаете, что в нем? Вам же известно, как и всем, кто находится в границах территории, что любые передачи запрещены.
Руки в черных перчатках потянулись к посылке. Человек, сидевший перед Пашей за столом, втянул посылку в темноту. А из темноты она появилась уже без упаковки. Обычная картонная коробка, которую руки в черных перчатках поставили на стол.
– Ты знаешь вообще, что в ней? – Говоривший немного изменил свой тон. – А что, если мы ее откроем, прямо сейчас?
– Открывайте… Я не понимаю, вы из полиции что ли? Там что, какие-то вещества запрещенные, или что? Вы меня подставить хотите? Я курьер просто, работаю от организации, что в посылке вообще не знаю, все вопросы к юрлицу. У меня у матери дядька в суде, в Питере, работает.
– Павел, я уже сказал Вам, причем очень понятно сказал, объяснил, что мы хотим. Хотим мы от Вас только сотрудничества, и ничего больше, – руки в черных перчатках начали осторожно разрывать мягкий картон, – а Вы продолжаете, раз за разом, говорить, что ничего не понимаете… Нам ведь почти день целый пришлось потратить на тебя. До тебя ведь уже четверо было. И они согласились. Почему ты отказываешься?
– Какие зимогоры, что за слово вообще?
– Есть такое слово. От тебя будет требоваться совсем немного. Ты будешь частично занят. Занят не весь, как вы там у себя говорите. Просто останься здесь на определенное время, и все.
– Где здесь, вы меня задержать собрались? Так основания должны быть. Я все понимаю, но всегда ж договориться можно. У меня плащ был, там документы, паспорт, карточка от офиса.
– Павел, карточки свои ты себе оставь. На них никто претендовать не будет.
Человек в черных перчатках замолчал. Посылка была распакована. По крайнем мере, та часть, что была повернута к темноте, к противоположному от Паши краю стола.
– Я не понимаю, вас всех что – так привлекает центральный пункт сбора в Гатчине? – Голос говорившего стал тише.
– Вы что…
– Нет, Павел, в 154-й мы тебя не отдадим. Мы все, как я и сказал, очень нуждаемся именно здесь в тех, кто будет присматривать. Зимогоры… Смотри, что ты в своей посылке привез. Как думаешь, можно было такое в поселок привозить?
Руки одним быстрым движением развернули коробку распакованной стороной к Паше и опустились ладонями на стол, замерли. В коробке была человеческая голова. Закрытые глаза, бледная кожа, коротко стриженые взъерошенные волосы. Небольшой шрам на подбородке, слева – след от осколка кирпича, отлетевшего, когда мальчишки кидали камни с гаражей за детским садом, в пятом классе, и один случайно срикошетил о большой валун. Паша узнал свое лицо. В коробке
