самом деле, жители Вены продолжали невозмутимо заниматься своими повседневными делами. Даже император Франц Иосиф, хотя и был до определенной степени обеспокоен смертью своего наследника, не страдал по этому поводу, поскольку было известно, что эти двое не были близки. Он даже не стал вмешиваться в процесс принятия решения, а оставил его своему министру иностранных дел Леопольду Берхтольду и начальнику генерального штаба Францу Конраду фон Гетцендорфу. Они, а также другие министры рассматривали убийство как удобную возможность раз и навсегда устранить любые возможные притязания и вмешательство в дела Боснии со стороны Сербии, чтобы обезопасить таким образом регион. Для всех представителей элиты и официальных лиц Австрии война была слишком уж реальной благоприятной возможностью, воспользоваться которой они были не прочь. Так случилось, что среди правящих верхов Австрии наиболее превалирующим настроением было желание немедленно начать войну против Сербии. Фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф, желавший без промедления устранить перспективного противника в лице Сербии, был самым главным в этой партии войны. Он прославился тем, что сказал о Сербии следующее: “Если рядом с вашим каблуком ядовитая змея, вы наступаете ей на голову, а не ждете, пока она ужалит”. И вскоре после этого было принято решение, и был составлен ультиматум. Ультиматум, требования которого были весьма возмутительны. 23 июля он был предъявлен сербскому правительству австрийским посланником в Белграде бароном Гизль фон Гизлингеном. Правительство Сербии оказалось в безвыходном положении, получив ультиматум, намеренно составленный таким образом, чтобы его невозможно было принять. В отсутствие необходимой поддержки со стороны крупных союзных держав, сербские официальные круги вместе с королем сделали все возможное, чтобы создать условия для компромисса, надеясь не восстановить еще больше против себя Австро-Венгрию. На следующий день собрались государственные мужи, и в результате продолжительного заседания был подготовлен ответ. Большинство источников сходятся на том, что их ответ заключался в принятии всех условий, за исключением одного – пункта №6, который требовал, чтобы австрийская полиция могла свободно действовать в Сербии. Другие ученые утверждают, что несмотря на то, что сербы отклонили некоторые условия, слова были подобраны таким образом, чтобы, по сути, дать вежливый отказ на компромиссной основе. В любом случае, характер ультиматума был ясен с самого начала. Насколько оскорбительным и унизительным для Сербии был этот ультиматум, наилучшим образом иллюстрирует следующее письмо, датированное 24 июля и отправленное русскому царю Николаю II регентом Сербии Александром:
“…Требования, изложенные в австро-венгерском ультиматуме, абсолютно неоправданно унижают Сербию и противоречат ее чувству собственного достоинства как независимого государства… Мы желаем согласиться на те австро-венгерские требования, что отвечают статусу независимого государства, а также те,
