превратились в тонкую полосочку и подняла на меня умоляющий взгляд.
– Я никому не расскажу, – пообещала со всей искренностью. Девушку это убедило, и она ещё тише, чем прежде прошептала:
– Мама ему рассказала, когда у меня начался переходный возраст. Вы же знаете, насколько тяжело переживать вхождение в силу, особенно, живя далеко от дома. Я не могла контролировать начавшиеся всплески магии. И при этом, я не могла дистанцироваться от социума. Я должна была жить как все. А жить как все значило ходить в школу, чтобы получить образование.
Я вздохнула, протянула руку и похлопала девушку по спине. Она вздрогнула, не ожидая от меня такого жеста.
– Я понимаю, сама через такое проходила.
Глаза Мари изумленно округлились.
– Долгая история, – скованно улыбнулась я. – Но ты ведь понимаешь, что, рассказав вашему отчиму о том, что вы сирены, она нарушила закон? И наказание за него хуже, чем смертная казнь.
Мари стиснула руки в кулачки и прижала их к груди.
– Я всё понимаю, но у мамы просто не было другого выхода. Вы выдадите нас королю? Или Совету Старейшин?
Последние слова она произнесла с таким выражением лица, что стала похожа на щенка, которого выбросили из дома под холодный осенний ливень. А он сел на порог и, глядя на дверь большими тоскливыми глазами, пытался понять – за что?
– Не буду я вас никому выдавать, – буркнула я. И это было правдой.
– Ваше Высочество, – выдохнула Мари и бросилась передо мной на колени, прижавшись лбом к моим ногам.
– Э-э-э-э-э, – растерялась я в первое мгновение. – Это лишнее. Правда. Не надо так. Вставай.
И я практически силой оторвала её от себя, вынудив вернуться на место. Она ещё несколько раз попыталась выразить мне свою благодарность, но на этот раз все её сердечные порывы удалось пресечь вовремя.
– Я никому ничего не скажу, – кажется, в десятый раз за последние пять минут повторила я, держа Мари за руки и не позволяя вновь сорваться с места. – Но мне нужно знать, кому ещё было известно про ваше… происхождение.
– Никому, – замотала девушка головой.
– А Элли могла кому-то сказать?
И вот тут старшая сестричка задумалась.
– Знаете, – протянула она, рассматривая стену за моей спиной. – Если бы мне задали этот вопрос еще год назад, то я бы со сто процентной уверенностью ответила, что нет, Элли никому бы ничего не рассказала. Но сейчас я не знаю. Сестра очень изменилась за последние месяцы, стала игнорировать родителей, избегать меня. Отгородилась от всех, завела каких-то новых сомнительных знакомых.
– А что этому предшествовало? – ухватилась я за последние слова сирены. – Люди ведь не меняются на пустом месте. И если Элли изменилась, значит, что-то простимулировало эти изменения.
Мари шумно вздохнула и сгорбилась, из неё словно выдернули то, на чем всё держалось.
– Вы правы, –
