чувствуя подвох и не сводя взгляда с козы. А вот она, похоже, сама перепугалась. Стояла на входе, вращая округлившимися глазами, зыркая в спину папаши и что-то непрерывно выговаривая телохранителю.
Зачем она здесь?
Мозг усиленно крутил информацию.
Приехала к отцу, заметила меня и перепугалась? Или ехала ко мне, чтобы сдаться и спасти отца? В общем, мне похер! Она здесь, и я вполне могу до нее дотянуться. Ну, а когда коза разбежалась со своим бугаем и юркнула в туалет, ее судьба была решена.
– Отойду на секунду, – выдохнул я, не сводя взгляда с туалета, чтобы не упустить сучонку.
Быстро вошел внутрь, моментально потеряв контроль и выпустив инстинкты наружу.
Твою мать! Как же я долго ждал этого момента.
Она подо мной, передо мной. Дышит рвано и тяжело, и я, черт, это понимаю. Напугана до усрачки.
– Удивительно, но я рад тебя видеть, – многообещающе тяну я, поглаживая ее выступившее бедро.
Взять в туалете, как она и хотела в свой день рождения, а потом взъерошенной и оттраханной до безумия вытащить в зал, к отцу. Пусть полюбуется, какую шлюшку воспитал, пусть осознает, за какую дешевку он отдает все до копейки.
Рука скользнула между ног, моментально увлажняясь от мокрой полоски трусиков. Течет? Она даже не боится меня, а тупо хочет быть оттраханной?
Тело предательски отозвалось на запах и готовность самки. Я непроизвольно потерся набухшим членом о выпяченную попку, обтянутую каким-то невероятно пошлым платьем. И звук глубокого грудного стона козы выбил меня окончательно.
Потому что нельзя, сука, так стонать. Это надо запретить на законодательном уровне!
На некоторое время меня выключило. Я бился бедрами в ее ягодицы, грязно лапал раздвинутые бедра и то, что так нескромно мне предлагалось.
И в шаге от «пошло все на хер» и полной потери контроля я поймал ее взгляд в зеркале. Тварь улыбалась, пошло облизывала губы и закатывала глаза. Я прекрасно понимал, что она тоже плохо контролирует свои желания. Но вот эта пошлость, доступность и развратность отталкивали.
Желание в момент спало. До отрезвленного сознания стало доходить, что мной снова воспользовались. Она хотела меня – она и получила.
Почти.
Я резко одернул платье, чтобы не соблазнять себя ее полными ягодицами. Потянул за волосы, чтобы поднять, и, прижимая бедрами к стойке, смотрел в глаза избалованной сучонке через зеркало.
– Какого хрена ты тут делаешь?
– Просто… пришла. Разве мне нельзя сюда приходить?
– Как просто пришла, так просто и вышла. Твой отец уже расплатился за твою дурость.
– В смысле? – протянула она, пытаясь развернуться.
Но я удержал, сильнее перехватывая волосы у корней.
– В прямом. Сейчас все состояние Обухова переходит в мои руки. Такие условия: или ты, или все нажитое папкой.
– Да нет… Он не станет…
