дымом.
– Привет!
– Привет, – ответила она, высвобождаясь.
«Сегодня без прелюдий, – понял я, – ну и хорошо».
Алина положила сумку на пол и стала развязывать поясок плаща, завязанный двойным узлом.
– Ты сегодня торопишься? – спросил я, принимая плащ и вешая его в шкаф.
– Да.
Она была явно чем-то раздражена, но я знал, что расспрашивать, выяснять причины бесполезно и даже опасно. Она только начинала еще сильнее злиться. Ее просто надо было успокоить хорошо известным нам способом.
– Выпьешь что-нибудь?
– Нет, спасибо. Я хочу в душ.
– Дорогу ты знаешь.
Алина скинула туфли и босиком пошлепала по коридору. На ней было короткое облегающее платье стального цвета и поясок из переплетенных металлических колец.
– Классный поясочек, – сказал я, глядя ей вслед. – Я сейчас представил, что на тебе ничего нет, кроме него.
– Это можно устроить, – ответила Алина, не оборачиваясь.
И голос ее прозвучал уже не так напряженно.
– Хочешь, я приду к тебе в душ?
– Нет, давай не сегодня, – сказала она и скрылась за дверью ванной комнаты.
Я пошел в спальню, стянул с кровати покрывало. В ванной зашумела вода. Я начал не торопясь раздеваться. Сняв с себя всю одежду, сгреб ее в кучу и запихнул в платяной шкаф. Постоял совершенно голый посреди комнаты. «Пойти к ней? – подумал я. – Нет, лучше не надо. Только разозлится. Терпеть не может, если что-то происходит не так, как она запланировала. В этом мы с ней удивительно похожи». Я стал рассматривать свое отражение в зеркале. «Ну что, Алексей Батькович, не стыдно тебе еще раздеться перед молодой женщиной? Да вроде ничего… Хотя животик намечается и боковички уже есть. Зарядку надо каждый день делать, милый друг, а ты позволяешь себе пропускать иногда по три раза на неделе. Нехорошо, брат! И не оправдывайся, пожалуйста, потому что нет тебе никакого оправдания». В ванной комнате все стихло, спустя минуту хлопнула дверь, и Алина вошла в спальню. Тоже босая и голая. Только чресла ее, как и было обещано, украшал поясок из металлических колец.
– Ну как? – спросила она и, поднявшись на мыски, сделала оборот на сто восемьдесят градусов. Сверкнул крепенький белый задок.
– Восхитительно, – сказал я.
Она подошла ко мне и обняла за шею.
– Ты же любишь, когда на мне совсем ничего нет, – тихо проговорила она, – тебя не заводят все эти финтифлюшки – белье, пояса…
– Подвязки, – подсказал я.
– Подвязки, – повторила Алина. – Чулки…
Голос ее звучал уже мягче и спокойнее.
– Нет, не заводят, – признался я. – Меня возбуждает нагота.
– Нагота так нагота, – произнесла Алина, глядя мне в глаза.
Она
