ощущение, что она неуклюжий и неугомонный ребёнок, который всё делает хорошо, но недостаточно для той родительской похвалы, которой они одаривали её знакомых и близких друзей. Всё в их представлении она делала вроде бы так, да не совсем. Это касалось, по их мнению, всего: учёбы, увлечений, дружбы, любви, да и в целом жизни. Вот и сейчас. То, что она чувствует – восторг, наслаждение, влюблённость, страсть, чрезмерно напористый интерес к Эдварду, скручивало её внутри своим давлением и, конечно же, активизировало любимые сомнения в себе, в правильности своих поступков.
Сон был на его удивление крепким, хотя он давно мучился бессонницей и во сне пробыл совсем непродолжительное время. После пробуждения Эдвард не хотел открывать глаза, боялся спугнуть реальность, ведь произошедшее накануне вечером было слишком восхитительным по своей неожиданности, скоротечности и небывалости. Вместе с тем он испытывал немного неловкие чувства, ведь было непривычно оставаться ночевать у девушки с первого дня (если не считать встречу в поезде) знакомства, которое в их случае было для этого слишком необычным. Для него это было впервые, и как к этому относиться, он не знал. Вроде бы грань между знакомством и близостью растворилась, но для того, чтобы вести себя так открыто и доверительно, как подобало бы, прошло слишком мало времени. Он решил, что надо поскорее уйти, чтобы не усилить многократно эту неловкость, но не знал, как это осуществить, не обидев Диану. Поэтому он, хоть и проснулся раньше неё, пока просто лежал с закрытыми глазами и слушал тихое посапывание зеленоглазой девушки, спящей у него на груди.
– Доброе утро! Ты так рано встаёшь? Который час? – сразу спросил Эдвард, как только заметил приятное потягивание Дианы. На её лице застыла еле заметная улыбка.
– Девять утра, я всегда так встаю, и это не рано, это просто ты – соня. Скажи, что ты хочешь на завтрак? Ты оста- нешься? – спросила она, робко заглядывая Эдварду в глаза.
– Думаю, нет, честно говоря. Я и так уже опаздываю, очень много дел на сегодня, – ответил он и замер, наблюдая за реакцией Дианы на его откровенную ложь. – Надеюсь, ты не обидишься, всё хорошо? – И неловко добавил, отводя взгляд: – Но, пожалуй, выпью с тобой чашку кофе…
– Нет, конечно, просто я думала… Но уже не важно, – в этом «нет» было висевшее в воздухе многоточие, а многоточие – это следы на цыпочках ушедших слов12.
Выпив кофе, Эдвард оделся достаточно быстро. Его движения были плавными, мягкими, но отточенными и выверенными, будто одевался сейчас в армии. Взгляд, как всегда, достаточно серьёзный, но на лице была заметна неловкая улыбка, говорящая, что в его мыслях всплывают картинки прошедшей ночи. Он посмотрел на Диану. В её глазах он читал радость и тревогу одновременно, немую фразу «Не уходи». Но так было нужно на тот момент. Так подсказывали ему терзающие его мысли. Те самые, похожие на пасмурное небо, по которому сложно угадать, будет ли дождь или тучи рассеются
