перпендикулярно друг другу и соединяются между собой в потай. «Крест» нужен, чтобы, используя течение реки, тянуть за собой сплавную сеть.
Привязав у зимовья собак, вернулся к лодке, завел мотор и поплыл вверх по реке. Плыл не спеша, просматривая косы и запоминая те, на которых ночью собирался кидать тони. Поднявшись километров на пять, подвернул к берегу и приткнулся в «головке» очередной косы. Сидел, неспешно курил, слушая тихий шепот реки, выжидая время рыбалки. Нарушая вечерний покой, время от времени на плесе громко всплескивала крупная рыба. Покурив, установил на носу лодки лоток, уложил на него «крест» с сетью.
Когда на потемневшем небе зажглись первые звезды, Михалыч оттолкнул от берега лодку. Выйдя на течение, сбросил в воду «крест», за которым, слегка постукивая грузилами, поползла ряжевка. Упершись шестом в дно, остановил лодку, дожидаясь, когда из лотка выйдет вся сеть. Почувствовав, как дернулась подвязанная к сиденью бечева, отпустил шест. Поплыл, удерживая корму на течении, а нос лодки подтолкнул к берегу. В зависимости от того, как «крест» тянул сеть, рыбак то подталкивал лодку, то тормозил ее ход. Механизм рыбалки был несложный. Суть его заключалась в том, что подошедшая на ночь к косе рыба от легких ударов шестом по дну резко бросалась в глубину и попадала в ловушку. Спустя какое-то время Михалыч почувствовал легкие толчки, которые передавались по бечеве – это в сети билась первая добыча. Проплыв вдоль всей косы и услышав впереди шум переката, рыбак быстро погнал шестом лодку к «кресту», на ходу выбирая сеть с шевелящимися в ней живыми слитками серебра. Скатившись по перекату причалил в головке очередной косы. При свете фонаря перебрал сеть, выбирая пойманную добычу, и вновь уложил ее на лоток. Первая тоня дала килограммов семь рыбы.
– Неплохо, совсем неплохо, – произнес Михалыч и, обтерев руки, стал закуривать.
С темного бездонного неба заморосил мелкий назойливый дождик. В непроглядной чернильной темноте утонул окружающий мир. Смолкли все звуки, и лишь в отдалении, где-то во тьме, о чем-то тихо ворковал перекат. Посторонний человек в такой ситуации мог бы заблудиться буквально в трех шагах, но для Михалыча, проведшего в этих местах половину жизни, все здесь было знакомо до мелочей. Ему не надо было видеть берега и реку – память услужливо подсказывала ему, что будет за следующим поворотом и где в воде лежит очередная замытая весенним половодьем коряга.
Обкидав несколько кос, уставший и промокший, в четыре часа ночи он причалил у избушки. Затопив печь, развесил для просушки вымокшую одежду и, напившись горячего чая, забрался в спальник.
Утром, позавтракав и покормив собак, стал прибирать пойманную рыбу, которой набралось килограмм тридцать. Только после обеда закончил потрошить и солить улов.
Следующие несколько ночей провел на реке, поймав в общей сложности около центнера рыбы. Для себя посолил трехведерный бачек отборных
