по старому адресу искал.
– А я переехала. Мне Катька свою квартиру однокомнатную отдала… Как ты меня нашел?
– Я встретил Алину, и она мне рассказала, где тебя найти. Как ты?
– Слушай, Вася, я занята. И вообще, нам с тобой больше не о чем разговаривать. Я, по-моему, тебе совершенно ясно дала понять, что у нас не может быть с тобой ничего общего. Понятно?
– Как это – ничего общего? А все, что с нами было? А то лето… помнишь то безумное лето? Помнишь Ревяку, палатку, ну?
– Вася, какая палатка? Какая Ревяка? – возмущалась Оксана, затаскивая Василия в квартиру, чтобы спрятаться от насмешливых глаз соседок.
– Кончилась романтика, Вася, не до тебя мне теперь.
– Почему? – сник Василий.
– Ты мне не нужен.
– А кто же тебе нужен? Принц на ослепительно белом BMW? Слушай, я неплохо зарабатываю. Переедешь ко мне, бросишь работу, ну же! – он попытался ее обнять, но Оксана решительно убрала его руки со своих плеч.
– Мне нужен мужчина, который был бы похож на руки. Чтобы ими можно было заткнуть уши – вот так – и мир перестал бы существовать, а остался бы только шум крови. Понимаешь?
– Нет.
Он открыл дверь и быстро зашагал прочь. На середине двора он обернулся и внезапно зло сказал:
– Что имеем – не храним. Потеряешь – наплачешься, – и зашагал прочь.
Оксана взяла сына на руки и отнесла домой.
У мужчины, как оказалось, барахлило сердце. Тяжелый рюкзак, набитый деньгами, и быстрая пробежка вызвали сердечный приступ.
После того, как ему стало легче, Петров попытался поговорить с ним. Но мужчина угрюмо молчал, не желая отвечать ни на один вопрос. Личность его устанавливали. Петров терпеливо ждал, когда грабитель произнесет хотя бы слово.
Через некоторое время выяснилось, что от мысли получить из упрямо сомкнутых губ задержанного какую-либо информацию, придется отказаться. Судебные эксперты признали его полную невменяемость.
– Я не могу пойти! Не могу, понимаешь!
– Тебе нужно отдыхать. Развлекаться. Ты же света белого из-за работы не видишь.
– Ну и что? Я не могу сына одного бросить.
– Почему одного? За ним присмотрит твоя мама.
– Ты что, мою маму не знаешь?
– Знаю, Ксюша, знаю. Но ты же видишь, она ведет себя очень прилично. Не пьет. Работать устроилась.
Оксана стояла перед зеркалом в лиловом и мерцающем платье для коктейля, которое Катя передала через Никиту. Что делало Катино платье у Никиты, для Оксаны осталось загадкой. Впрочем, ее это волновало меньше всего. Он был здесь, магический и как-то по-особому близкий. Хотя и не подходил к ней ближе, чем того хотела она. А она хотела… Нет, эти мысли просто противны! Никита смотрел ей в затылок, и она это чувствовала. Она боялась, что он начнет настаивать. Но еще больше она боялась, что он этого делать не начнет.
Свежи еще были воспоминания о тупых иглах,
