жертву сыну, потому и решила вести себя так, как жертве полагается.
Сначала Альбина усадила Нину перед собой в удобное кресло и начала читать лекцию о сексе. Какое это искусство, как к нему относились в разных древних странах. Эти знания женщина рекомендовала усвоить, чтобы потом можно было блеснуть перед клиентами, ведь среди них многие любят эрудиток. Потом она перешла к темам более практичным: позы, эрогенные зоны, предварительные ласки. Нине было омерзительно слушать, она замкнулась, сидела с каменным лицом, а это раздражало Альбину.
– Если ты думаешь, что удастся мои лекции пропустить мимо ушей, то ты ошибаешься, – прошипела та, когда выражение лица ученицы стало уже отдавать презрением к происходящему. – Тебя в итоге ждет экзамен. И если ты его не сдашь, у тебя будут проблемы.
Нина почувствовала на себе неприязнь хозяйки дома. Ее властность припугнула Нину, она оробела, даже попросила прощения.
Когда вводная часть закончилась, Альбина приказала:
– Раздевайся.
Нина округлила свои светлые глаза.
– Что уставилась? Раздевайся, – повторила женщина. – Только не просто так. Сейчас я буду учить тебя первой практике, практическому искусству обнажения.
Нина хотела было воспротивиться, но тут Альбина ей кое-что пояснила:
– Сейчас скажу тебе раз, ты подумай секунду, а потом приступай к обнажению. Если ты не будешь слушаться, пожалуюсь Павлу. С бунтарками тут все просто: тебя сломают голодом и холодом. Знаешь, что такое одиночная камера на зоне? Тут тоже такие есть, только еще хуже.
Альбина говорила правду. Жестокие слова этой женщины напугали Нину. Она решила ей не перечить. Прожженная брюнетка умела вселить страх своей властностью и решительностью. Нина испугалась. Она дрожала и хотела плакать. Молча поджимая губы, девушка опустила глаза.
– Ты меня поняла? – прорычала Альбина.
Нина лишь кивнула.
– Тогда приступай.
– Извините, – проронила несчастная, – я все выполню. Только не могли бы Вы мне сделать одолжение: я не мылась нормально уже который день, мне не дают такой возможности, у меня нет белья и одежды, мне стыдно раздеваться, от меня пахнет, позвольте хотя бы принять душ.
Альбина откинулась в кресле и протянула:
– Ааа, ясно, опять они не заботятся о вашей гигиене. Мужланы, что с них взять. Потом будут по врачам таскать. Иди, подмойся. Ванна в конце коридора.
Альбина разрешила Нине принять душ не потому, что имела в себе что-то доброе, а лишь из практических соображений и нежелания прикасаться к воняющей девке.
Нина принимала душ и плакала. Что-то страшное начинало доходить до ее несмышленого мозга. Пока вода и пена стекали по ее телу, она готовилась к ужасам, что ждали ее впереди. Надо было взять себя в руки и продолжать. Девушка заблуждалась, что в этом рабстве будет нестрашно. Худшее еще впереди. И если не быть готовой к этому, можно сломаться, сорваться, сойти с ума. Нина еще не знала,
