насколько я читал, домушники на мокрое дело редко идут, специализация у них не та. А вот от родителей, заставших в своей постели неизвестного им человека, однозначно обнаженного и однозначно мужской комплекции, разного можно ожидать. Им, если они разгорячатся не в меру, любая мокруха запросто по плечу.
– Горе ты мое… – снова проговорила Жека, как мне теперь показалось, с сочувствием. – Ты вправду перепугался?
– Еще как, – подтвердил я. – Хотя в принципе если при обычных обстоятельствах, то ничего страшного, казалось бы, не произошло. Ну оказался ты в чужой квартире, не хорошо, конечно, но объяснить-то ведь можно. Мало ли, в гостях засиделся, был оставлен хозяйкой на ночь. Подумаешь, делов – вышел в коридор, представился, объяснил все по-людски, поздоровался, руку пожал. Может, он, родитель, и будет ошарашен на первое время, но потом отойдет и, глядишь, поймет тебя, и утрясется все в результате. Вместе чай станете на кухне пить, о жизни беседовать. Или кофе. Впрочем, это идеальный такой сценарий. А реальная жизнь от идеала, как правило, увы, далека.
– Это точно, – вставил свое короткое слово Инфант. – Очень далека.
– Потому что не мог я встать, представиться, руку подать, – начал оправдываться я. – Неприлично мне было руку подавать в полностью неприкрытом виде. Не то что я смущаюсь своего тела, нормальное оно у меня… Но вот так трясти руку незнакомому человеку, потряхивая при этом другими оголенными своими частями… Нет, такой непоколебимой уверенности в своих физических достоинствах я еще не достиг. Ведь не какой-нибудь я Давид, вырубленный мастером Буонарроти.
Тут я краем зрения заметил, что Инфант, боясь меня перебивать, начал по поводу Буонарроти дергать за рукав сидящую рядом Жеку. Но та свой рукав освободила.
– Конечно, я бы мог тихонько приодеться, прикрыть, так сказать, срам одеждой, а потом как ни в чем не бывало предстать перед посетителем. Мол, здравствуйте, извините, что не сразу вышел вас встречать. Но беда в том, что никак не выходило приодеться. Потому что когда я из Жекиной девичьей светелки эмигрировал, то оставил всю свою одежду именно в светелке, да еще разбросанную в полнейшем беспорядке. Так что быстро не собрать. Особенно если сам находишься совсем в другой комнате.
– Да, ситуация… – понял меня Илюха, который, похоже, оказался единственным, кто меня полностью понимал.
– И вот лежу я, не шевелясь и не дыша, и слушаю шаги человека в коридоре. Направленные, кстати, именно в мою сторону. А вскоре вижу мелькнувшие в проеме открытой двери очертания в профиль, и тут же догадываюсь, что домушником в квартире и не пахнет. А пахнет, наоборот, родителем. Потому как слишком нетипично интеллигентный профиль у домушника оказался, не бывают домушники с такими профилями. А вот отцы-родители, да еще дипломированные биологи, – бывают часто.
И понимаю, что остается у меня три пути, как у того бедолаги
