к погожим дням, —Малейшее сгущенье тени
Мерещится бедою нам,
А были пращуры покрепче!
Найдешь по кольцам годовым,
Когда слова гортанной речи
Гнал над полями горький дым.
А ведь еще страшнее было,
Когда, размашисто-легка,
Под корень пращуров рубила
Самодержавная рука!
Кровь и страдания без меры,
Ложь и безверие в груди —
Такие селекционеры,
Что заступи и отведи!
Монолог расстрелянного за невыполнение приказа
В. Цыбину
Я был расстрелян в сорок первом.
«Невыполнение приказа
В смертельный для Отчизны час».
Ударил залп.
Я умер сразу,
Но был неправильным приказ!
И тот комбат, его отдавший,
В штрафбате воевал потом,
Но выжил, вытерпел и даже
Еще командовал полком.
Тут справедливости не требуй:
Война не время рассуждать.
Не выполнить приказ нелепый
Страшнее, чем его отдать.
…Но стоя у стены сарая,
Куда карать нас привели,
Я крепко знал,
что умираю,
Как честный сын своей земли…
Кино
По телевизору война.
Какой-то фильм,
почти что новый.
Рассвет. Безмолвие. Весна.
Но дрогнул ствол многодюймовый,
И фронт ожил,
и враг попер,
Обрушилась артподготовка…
Но узнаваемый актер
Уже приподнялся неловко.
Вот он,
бесстрашием гоним,
Взлетел на бруствер —
и по знаку
Массовка двинулась за ним
В несокрушимую атаку!
И вдруг,
разрывом опален,
Споткнулся
и упал в сторонку…
Но однорукий почтальон
Надежно спрятал похоронку…
И он воскрес!
Сквозь забытье,
Сквозь кровь
на той траве весенней
Усталые глаза ее
Показывали путь к спасенью.
Потом —
завшивленный барак
И шепот о побеге скором —
Недолго поглумился враг
Над узнаваемым актером!
Вот общий план:
дорога, даль…
Обратный путь,
какой он длинный!
Луч солнца высветил медаль,
Медаль «За взятие Берлина»…
А мой сосед вздохнул опять:
– Ведь это ж надо
так завраться!
А впрочем…
Правду рассказать —
Недолго сердцу разорваться…
Информация из-за рубежа
Читаю и опять кусаю губы:
Виновники немыслимой
