изображенные и образы реальных вещей становятся перемешавшимися и неразличимыми, равно-реальными, равно-заражающими душу (отсюда: ученый историк осуждает исторические романы и осторожно пользуется показаниями очевидцев о виденных событиях; отсюда: протесты военных против батальных картин).
Вообразимое как реальное – и именно так необходимое (художественное so-sein-müssen, nicht-anders-sein-können74), такова художественная убедительность пейзажей и скульптур.
Художественная закономерность изображаемой вещи не совпадает с естественной закономерностью реальной вещи (например, все художественно убедительные рассказы о привидениях, «Портрет» Гоголя; внезапное раскрытие перспективы на Карпаты в «Страшной мести» Гоголя; Днепр без меры в ширину, без конца в длину; картины с кентаврами, морскими чудовищами, крылатыми людьми, гермафродитами, святыми с звериными головами, образ неопалимой купины и т. д.).
Словом: эстетические образы вещей не копии вещей; образ вещи может служить человеку для духовного преодоления и освобождения от гнета реальной вещи.
Итак: содержательно вещь и ее образ не то же самое.
b) Категориально: вещь и ее образ разнствуют.
I) Все пространственное – протяженно (т. е. сплошь протянуто своею тканью в известном промежутке, местно определимом), но не все протяженное – пространственно, так образы вещей во внутреннем опыте видятся протяженными, но не пространственными.
Доказательство: об образах вещей нельзя сказать, где они (например, под какой широтой и долготой; не в мозгу – докажется после, в учении о душе).
Образы вещей могут не иметь трех измерений, а вещи всегда имеют три (например, только два – без перспективы, живопись – систематически практикует сведе́ние трех измерений к двум, скульптура воспроизводит в трех измерениях; первое, чему учится живописец, – изобразить образ вещи и потому увидеть образ вещи в двух измерениях и изобразить в них третье – учение о перспективе).
Вещи всегда сразу во множестве – иначе не могут быть, образы вещей могут и не быть сразу во множестве – не подчинены закону пространственного бытия (усилие внимания может изолировать и погасить все образы, кроме одного, даже при непосредственном видении – как бы туман покроет остальное – до звона в ушах и головокружения образы угаснут, вещи останутся).
Образы протяженны – но могут быть больше и меньше пространственных вещей, их вызвавших (например, город с вершины горы, «от земли стоял столб бы до небушки» (былина).
Образы вещей не участвуют в жизни вещей, ибо не выходят в пространство (невозможность укрыться от дождя под «образом дома», невозможность привести паровоз в движение образом пара, невозможность вобрать в себя вместо образа вещи самую вещь).
Только через посредство центральной вещи образ и вещь вступают в общение (невозможно слепорожденному иметь зрительный образ вещи, только резец и кисть дают художнику возможность создать
