кустах, росших вдоль дороги, чудом держались сморщенные грязно-белые ягоды ведьминых слез – в Окделле это растение почиталось нечистым. Всадники миновали олларианскую каплицу. Дикон не знал, видят ли их, но, припомнив наставления Штанцлера, богобоязненно приложил правую руку к губам и склонил голову[39]. Эйвон, мгновение помедлив, последовал его примеру.
Парк был большим, пожалуй, его можно было назвать лесом. Слева показалось что-то похожее на озеро или большой пруд, за которым маячил показавшийся Ричарду удивительно неприятным дом – длинный, серый, с маленькими, подслеповатыми окнами. Когда-то здесь располагалось аббатство Святого Танкреда[40]. Франциск Оллар выгнал не признавших его главой церкви монахов из их обители и отдал ее под школу оруженосцев. С тех пор здание перестраивали несколько раз, но оно продолжало отдавать монастырем.
Рассказывали, что в церковные праздники и перед большими бедствиями в доме звонит невидимый колокол, созывая мертвых братьев к полуночной мессе. Теперь Ричарду предстояло убедиться в этом самому. Юноше отчаянно захотелось повернуть Баловника, но он сдержался. Когда они подъезжали к дому, с деревьев сорвалась целая туча ворон, осыпая приезжих сварливыми воплями. Дикон спрыгнул с коня первым и помог спешиться Эйвону. Откуда-то возник конюх с неприметным сереньким личиком и увел недовольных лошадей. Тяжелая дверь открылась, пропустив слугу, казавшегося братом-близнецом остролицего конюха.
– Как прикажете доложить? – Голос слуги был столь же невыразителен, как и его физиономия.
– Граф Эйвон Ларак и его подопечный.
– Следуйте за мной.
Дверь с шумом захлопнулась, и Ричард почувствовал себя мышью, угодившей в ловушку. Маленькие окна вряд ли давали достаточно света даже летом, а сейчас в здании было темно, как в склепе. Слуга зажег свечу, став удивительно похожим на эмблему ордена Истины[41]. Кощунственное сравнение немного отвлекло Дикона от мрачных мыслей, которые сразу же вернулись, едва юноша увидел своего будущего наставника.
Капитан Арамона восседал в кресле под портретом марагонского бастарда. Встать навстречу входящим капитан счел излишним. Кивнув в знак приветствия большой головой, он коротко буркнул:
– Прошу садиться.
Больше всего на свете Дикону хотелось швырнуть перчатку в эту красную самодовольную харю, но он дал слово кансилльеру.
– Значит, герцог Окделл соизволил поступить под МОЕ начало, – голос Арамоны соответствовал его габаритам, – а его опекун не имеет ничего против.
– Решение приняла вдовствующая герцогиня Мирабелла, – очень спокойно произнес Эйвон. – Я не счел себя вправе ей возражать.
– Но по своей воле сына Эгмонта в столицу вы отправлять не желали, – господин капитан уставился на Ларака с неприкрытым презрением, – но это неважно. Здесь наш капеллан. Присягните в его присутствии, что привели своего подопечного
Ритуальный олларианский жест. Эсператисты проделывают то же левой рукой.
Эмблема ордена Истины – мышь со свечой в лапках. Горящая свеча является символом всей эсператистской церкви.
