дорогая посуда… Когда-то он жил среди всего этого и не замечал. Закатные твари! Робер Эпинэ никогда не жрал за чужой счет! Пирушки с друзьями не в счет: сегодня угощает один, завтра – другой, и никто никому не должен, но чтоб вот так…
Альдо понял, почему обычно веселый Иноходец непривычно молчалив, и с нарочитой значительностью возгласил:
– Король обязан должным образом кормить своего маршала. Как ты думаешь, во сколько обходится Оллару Алва?
– В том-то и дело, что ни во сколько, – буркнул справедливый Иноходец, – Ворон швыряется собственным золотом.
– Вассал не должен быть богаче сюзерена, – нахмурился Альдо.
– Настоящий хозяин Талига – не Оллар, а Дорак, – махнул рукой Робер. – ЕГО Алва не богаче, а Фердинанд – тряпка, к тому же грязная.
2
– Блистательные господа, – пухлый гоганский юноша, не похожий на обычного слугу, склонился в учтивейшем из поклонов, – покорнейше прошу вас омыть руки и проследовать за мной. С вами желают говорить.
– И кто же? – поинтересовался Альдо, поднимая голову от истекающего жиром каплуна.
– Блистательные увидят сами. Это важные люди. Такие важные, что можно умереть.
– Умирать не надо. – Альдо с некоторым сомнением посмотрел на заставленный снедью стол.
– Блистательные господа, в комнате встреч накрыт такой стол, что против этого он, как роза против лебеды и тучный телец против весеннего ежа. – Гоган поцеловал собственные растопыренные пальцы. – Сам достославный Жаймиоль, узнав, кто почтит его кров, четырежды и один раз воздел руки к небесам и встал к жаровням…
Альдо не понимал ничего, Робер – тоже, но не принять приглашение становилось невозможным. Талигойцы из вежливости помочили руки в чашах с пахнущей розами водой, отерли их тонким неподрубленным полотном[25] и, предшествуемые толстяком, проследовали за плотный занавес, отделявший «Оранжевую луну» от обиталища достославного Жаймиоля. В нос пахнуло странным, ни на что не похожим запахом, исходящим от выставленных в ряд четырехглавых бронзовых курильниц, и Эпинэ едва удержался от того, чтоб присвистнуть – толстощекий гоган не преувеличивал – происходило что-то очень важное и очень странное.
Даже в дни относительного благополучия Робер никогда не бывал на защищенной половине гоганского дома[26]. Единственными негоганами, проникавшими в святая святых богатейших купцов и ростовщиков Багряных и Золотых земель, были воры, да и то самые отчаянные. Про то, как гоганы находят своих обидчиков, ходили рассказы столь страшные и нелепые, что приходилось верить в их достоверность – придумать подобное было невозможно. Альдо и Робер славились своей смелостью, но даже им стало не по себе. От них явно чего-то хотели, и отказаться от предложенной чести будет, мягко говоря, трудно.
Вымощенный желтыми и черными плитками коридор вел
Вера гоганов запрещает прикасаться иглой к простыням и полотенцам.
Гоганы живут очень замкнуто, люди другой веры допускаются лишь на деловую половину дома, отделенную от занимаемой хозяевами коридором, в котором воскуривают особую смесь из освещенных благовоний, позволяющую сохранить чистоту.
