произнесла Клара. – Город, где живут музы.
– Музы? – Саша обвела всех по очереди вопросительным взглядом. – Те самые?
Ответом было общее молчаливое согласие.
– Всякие. – сказала Молчун. – Я, например, муза в теле животного. Анимуза.
“Вот теперь все ясно. Светланины штучки!” – с ужасом догадалась Саша и поднялась с дивана. – Главное, виду не подавать и улыбаться.”
– Ну, спасибо вам большое за угощение. Мне, пожалуй, пора. Приятно было познакомиться…
Скаля зубы в улыбке, она попятилась к выходу.
– Саша, подожди. Послушай… – ласково сказала Клара.
– Да нет, я все поняла. – нервно посмеивалась Саша, отступая к двери, – музы, анимузы, львы… Мне просто пора.
“Только бы выбраться отсюда! Спрячусь в лесу до утра!”
– Да постой ты, дурында! – сказала Молчун, – Включи соображалку! Никакая Светлана не научит кошку телепатии! Ты моя подопечная. А я – твоя анимуза. Кстати, в лесу ты до утра не дотянешь.
Саша растерянно взглянула на Молчун, обвела глазами всю компанию.
– Детка, сядь. Послушай. – мягко сказала Клара.
Молчун подошла и молча потерлась щекой о Сашину ногу.
Саша вздохнула и села на прежнее место.
***
Дурное дыхание болот окутывало подножье Черной горы, ползло выше, по гладким бокам, и лишь у самой вершины чуть рассеивалось, неохотно уступая ветру и солнцу. А ближе к земле оно стояло неподвижно – кругом гнилая топь, а дальше непролазная чаща, заваленная мертвыми стволами. Густой мох покрывал все пышным ковром, расползаясь все дальше. Трясина поглощала лес. Мертвое место, гиблое, поганое. Жители Самородья называли его Поганой Ямой и носа туда не совали. Да и как сунешь-то? Со всех сторон лес. Единственная дорога кружит между Цветными холмами и теряется в болоте. А чтобы подойти к холмам нужно сделать многоверстный крюк и пройти краем дальнего леса. А короткая дорога, если и была когда-то, шла через запретную зону, ту, что за чугунной оградой.
Самородские бабушки слышали от своих бабушек, что что под самым брюхом Черной горы было когда-то селение. И жили в нем темные, недобрые люди, изгнанные из Самородья за пакости. А потом все селение вымерло за одну ночь от неизвестной болезни. Так говорили Самородские бабушки. Но и им, премудрым и многоопытным, правда открывается не всегда.
Селенье не вымерло. И тяжелый болотный дух был для его обитателей так же приятен, как, скажем, для Саши – аромат ореховых трубочек из Арбатской пекарни.
Женщина, что шла сейчас Мертвым лесом в сторону Черной горы, дышала глубоко и в болоте сгинуть не боялась. Она легко перепрыгивала замшелые стволы, смело ступала на чавкающие кочки, а на ее лице отражалось радостное спокойствие человека, вернувшегося домой после долгих скитаний. Она прошла сквозь лес и скрылась под склизким брюхом Черной горы.
Там душно, влажно, висит тяжелый запах тухлой рыбы, слышно, как где-то капает вода.
– Кто-о-о иде-е-ет!? – раздался глухой рев.
– Пошел вон, вонючее чудовище. – женщина оставалась спокойной, –
