супрефект ждать крестьянина на ослике. Им предстояло разбираться с покойником, и кто знает, что их ждет на дороге между тем местом, где они сейчас, и трупом.
Затем, после поворота дороги, когда солнце оказалось у них за спиной, они увидели то, что ждало – или тех, кто ждал – их на дороге. Стоял на дороге, если быть точным.
Четыре человека вышли из леса справа от дороги. Никто не видел, как они выходили, они просто внезапно оказались на дороге перед всадниками. И преградили ее.
Трое держали обнаженные мечи, как увидел Дайянь. У одного была дубина толщиной с кулак. Они были одеты в грубые штаны на веревке и туники, один был босой. Двое были людьми огромного роста. Все они на вид могли постоять за себя в бою – или в любой стычке. Они не произнесли ни слова.
И не было никаких сомнений, кто они такие.
Его сердце билось ровно, что любопытно. Дайянь чувствовал странное спокойствие. Над его головой кричали гиббоны. Казалось, их голоса стали громче, словно от возбуждения. Может быть, так и было. Птицы молчали.
Супрефект вскрикнул от гнева и страха, поднял вверх руку, чтобы остановить свой отряд. Они остановились примерно в двадцати шагах от разбойников, преградивших им путь. Это были разбойники, несомненно, разбойники. И отчаянные, если напали на отряд из пяти человек, да еще конных. Подумав об этом, Дайянь обернулся.
Еще трое на дороге позади них. На таком же расстоянии. Эти все вооружены мечами.
«Мы могли бы попытаться прорваться», – подумал он. Эти люди пешие. Они могли бы поскакать галопом прямо на разбойников впереди, и возможно…
Из этого ничего не выйдет. Потому что одним из всадников был супрефект Ван Фуинь. Он именно тот человек, за которым пришли бандиты: за супрефекта можно было взять большой выкуп. Дайянь и другие телохранители не имели никакой ценности.
Это означало, что их не стоит оставлять в живых.
Насколько он смог потом восстановить в памяти следующие мгновения, думая о том дне, именно после этой мысли, он начал действовать. Это не были обдуманные, намеренные действия; он не мог сказать, что в случившемся был какой-то план или расчет. По правде говоря, это немного пугало.
Он не мог бы утверждать, что схватил лук, вложил стрелу и убил первого человека впереди них раньше, чем осознал, что делает. Его первая смерть, первый человек, которого он отправил в ночь через высокий портал. Первый призрак.
Взлетела вторая стрела, второй человек умер раньше, чем кто-либо успел среагировать на первую. В этот момент один из разбойников закричал. Третья стрела Дайяна уже летела, тоже вперед. (Быстрота важна для лучников – он вспомнил, как думал об этом в лесу утром, целую жизнь тому назад.)
Впереди них остался стоять один человек после того, как эта стрела попала в цель. Позже Дайянь сформулировал правила (и учил других), как надо действовать при сражении с разделенными силами противников, будь их горстка или армия,
