Он расстегнул куртку, снял с комбинезона сине-золотой значок – летящая птица – и приколол Артуру со словами:
– Теперь ты наш…
Другой лётчик наградил Ярослава.
– Эх, нечем отдариться… – подосадовал штурман.
– Вы лучше свозите нас на большой звёздный корабль, – ответил командир иолантийцев.
– Так поехали, – просто сказал Артур.
– Нет… Дней через двадцать. Сейчас облётываем новую партию машин. Этих, без иллюминаторов. Я так понимаю, вы ещё не скоро улетаете домой?
– Не скоро. Вас отвезти на завод?
– Не надо, мы всё равно собирались сюда.
Поднявшись в катер, Ярослав остановил Артура. Всмотрелся в значок. Перевёл выбитые золотом слова:
– «Лётное братство Атмис».
Они разгонялись, выходя на орбиту «Стрежевого».
– Здесь народ какой-то другой, – сказал Ярослав.
– А что ж ты хотел, – откликнулся Артур. – Авиация.
– Безумно храбрый народ, – со смехом покачал головой Стас. – Этак просто взять и посадить за штурвал инопланетянина!
Артур чуть подумал.
– Мы, летуны, народ ответственный. И они это понимают. Сами такие.
– Пассажиров не было, – сказал Ярослав. – А то бы не дали.
– И ты, Стас, тоже ответственный, – засмеялся Артур. – Не сел же, когда приглашали.
На звездолёте они сразу пошли в медицинский отсек. Всматривались в Иннино бледное неподвижное лицо, заговаривали. Инна не отвечала.
Буханочку отнесли в лабораторию. И… штурман оказался прав. Хлеб содержал незнакомые компоненты, без всякого сомнения психотропные. Это стало окончательно ясно, когда определили структурную формулу.
– Но мы же все его ели! – ужаснулась Алёна.
– Но мы, – ответил Ярослав, – на него не налегали без меры. И не нюхали вскоре после этого формалин.
– Вот! – поднял паоец Манфред. – Спусковой крючок?
– Да, он самый.
– Как просто ослепить человека…
– Ломать – не строить.
– Мы здесь – инопланетяне, – печально сказала Алёна. – У нас нет иммунитета.
Корень зла вроде бы нашли. Но легче не становилось. По-прежнему никто не понимал, чем лечить отравленную Инну. Благодаря усилиям Манфреда она постепенно выходила из комоподобного состояния. Вставала, призраком бродила по кораблю. Ни с кем не заговаривала, никого не узнавала. И узнавать не пыталась. Было видно, что товарищи её не интересуют. Однако из медицинского отсека в свою каюту перешла самостоятельно.
Но радость покинула её. Не раздавался на «Стрежевом» её смех, не слышались меткие юморные словечки. И радость ушла со всего огромного корабля. Будто покойник в доме… – думалось Ярославу.
– Мы все стали иолантийцами… – грустно говорила Алёна.
Как-то Ярослав сидел у Инниной кровати. Дочь лежала спокойно, полуприкрыв глаза.
– Есть
