наконец, уже ранее чувствовала и головокружение, и упадок сил, и что… что…
Тут я уже окончательно замялась, смутилась и вынуждена была сконфуженно смолкнуть, так как мне еще никогда в жизни не приходилось лгать. Мадам Роже ласково взглянула на меня прояснившимися глазами и проговорила, погладив меня по голове:
– Вы доброе и великодушное дитя и хотите выгородить подругу. Но Аннибал виновна и заслуживает наказания. Она виновна уже в том, что побежала днем в дортуары и потащила вас за собой. Это у нас строго запрещено. А кроме того, между уроками воспитанницы должны быть все в коридоре, и отлучаться оттуда без моего разрешения не смеет никто. Аннибал будет наказана, но вы не виноваты в этом. Вам же, дитя мое, следует побыть здесь, в дортуаре, до обеда, Мурина останется с вами, а я должна идти в класс. Ведь вы чувствуете себя лучше теперь, моя милая? – закончила вопросом свою блестящую французскую речь мадам Роже.
– О да, мне лучше! – поспешила ответить я, вся красная от волнения за участь бедной дикарки Аннибал.
Мадам Роже ласково кивнула мне головой, похлопала по плечу и, улыбнувшись Муриной, вышла из дортуара. Мы с Валентиной остались одни.
Глава V. Моя новая знакомая
– Боже мой, что я наделала! – прошептала я, в ужасе хватаясь за голову. – Ей наверняка попадет теперь, бедняжечка Аннибал!
– Да, вы невольно причинили ей неприятность, – согласилась моя новая знакомая. – Но ведь вы не желали зла бедной Африканке?
– Разве вы можете сомневаться в этом?! – горячо вырвалось из моей груди, и слезы обожгли мне глаза.
– Успокойтесь. Не надо плакать, голубушка, – мягко зазвучал голос Вали Муриной у моего уха, – я верю вам… И потом… Такие наказания для Риммы ровно ничего не значат, она уже привыкла к ним. Ее наказывают так часто, почти ежедневно… Думают ее исправить, но ничего не помогает, – наша Африканка продолжает быть такой же дикой, необузданной дикаркой, какой она поступила сюда год тому назад. Вы знаете, Римма ведь – совсем особенная Римма! Она – потомок арапского племени, прапраправнучка того знаменитого арапа Ибрагима, который был денщиком и верным слугой царя Великого Петра. Горячая, необузданная и шальная какая-то. Мы недаром прозвали ее Африканкой. Ее предки были детьми далекой знойной Африки, и до сих пор их живая южная кровь отражается и на дальнем потомстве. К тому же Римма всю свою жизнь провела в захолустье, где у ее отца есть огромное имение и где девочка до тринадцати лет росла на свободе, не слушаясь гувернанток, приставленных к ней, лишенная нежной заботы матери, умершей очень рано. Римма – единственная дочь и любимица отца, который, кстати сказать, постоянно занят делами по имению и не может строго следить за воспитанием Риммы… Понимаете теперь, почему она такая необузданная и буйная? И, разумеется, не осу́дите ее!
– О, разумеется! – горячо воскликнула я. – И мне теперь еще тяжелее, что я невольно выдала ее классной даме.
– Это пустое, – утешила меня моя милая собеседница. –
