дружочек мой! Твоя Кодя уехала далеко от твоей могилы – большого синего моря, скрывшего тебя навсегда… Я теперь, папочка, в Убежище, где много слабеньких, хрупких и болезненных девочек, которые совсем-совсем не похожи на твою сильную, крепкую Кодю… Мне стало и смешно, и грустно, когда я вчера увидела их всех… Еще бы! Они боятся ходить босиком, чтобы не простудиться, не бегают, чтобы не запыхаться, кушают белый хлеб, чтобы черным не отягощать желудка, не то, что твоя Кодя, папочка, не признающая простуды и усталости и с таким удовольствием уплетавшая здоровенные краюхи черного солдатского хлеба с солью… Все здесь смотрят на меня, точно я какой-нибудь бенгальский тигр или дикий олень, а не девочка, приехавшая с моря… Ах, папочка, твоей Коде будет очень скучно с ними! Твой маленький юнга умрет здесь с тоски или превратится в такую же девочку-недотрогу, как и все остальные…
Легкий шорох за окном прервал горячий шепот девочки. Она быстро завернула портрет и спрятала его в нижний ящик комода, потом снова выглянула в окно.
Заря еще не поднялась, но край неба уже чуть порозовел.
Внизу, в столовой, часы пробили три удара; им откликнулись те, что висели в классной. Раз! Два! Три!
Кодя сидела на подоконнике, болтала ногами и думала:
«Три часа только… Как далеко еще до утра! И какая ужасная, мертвая тишина!.. Можно умереть с тоски! Что бы сделать такое, чтобы скорее настало утро?»
Кодя задумывается на минуту, хмурит брови, морщит лоб и отчаянно теребит свой хохол. Вдруг плутовская улыбка озаряет ее лицо. Ее губы приоткрываются, зубы сверкают. Счастливая мысль! Прекрасный план! Следует во что бы то ни стало привести его в исполнение…
Босая, в одной сорочке, Кодя соскакивает с окна, скользит мимо двух рядов кроваток, протискивается бочком мимо большой, поставленной у самой печки, кровати няни Ненилушки и пулей выскакивает за дверь.
Спуститься по лестнице на первый этаж дома, где находятся классная, столовая и кухня, для Коди – дело нескольких мгновений. В столовой старинные часы с кукушкой показывают ровно пять минут четвертого. Нет ничего легче для Коди, чем придвинуть к стене стул, вскочить на него и, протянув руку, перевести стрелки на восемь часов утра. Затем Кодя соскакивает со стула и мчится в классную. Здесь она делает то же самое: подставляет под часы стул, быстро вскакивает на него, протягивает руку к часовой стрелке и ставит ее на цифру восемь.
– Теперь скорее в кухню! – подбадривает сама себя девочка.
В кухне стряпуха Лиза, полновесная особа необъятной толщины, храпит так, как вряд ли могут храпеть все вместе взятые медведи в окрестных лесах во время зимней спячки… При этом она выделывает такие рулады носом, каким, наверное, позавидовал бы любой флейтист. По лицу сладко спящей Лизы привольно разгуливают мухи.
Спящая кухарка совершенно не мешает Коде влезть на кухонный столик, и в несколько секунд она проделывает с кухонными часами то же самое, что только что проделала с часами в классной и в столовой.
Теперь
