частью жизни, немедленно бросай. Если же тебе хочется сидеть дома и ничего не делать – это тоже твое право. Я уже говорил и повторю: я сумею о тебе позаботиться.
Предвижу реакцию Кэмрин и морально уже готов. Так оно и есть. Кэмрин сердито урчит и принимается спорить:
– Я ни за что не позволю себе бездельничать и растить задницу, сидя на твоей шее.
Она просто бесподобна, когда вот так отстаивает свою независимость.
– Я же не требую, чтобы ты сидела дома. Выбор за тобой, – говорю я, поднимая руки. – Я лишь хочу, чтобы ты усвоила одну простую вещь. Пока тебе интересно заниматься каким-то делом, меня не волнует, что это конкретно за дело.
– Эндрю, а ты? Ты же не можешь сказать мне: «Не забивай себе голову „идиотизмом повседневности“» – и все взять на себя. Я не допущу, чтобы ты работал на износ, поскольку нам нужно растить ребенка. Так нечестно.
– Кажется, нечто подобное ты сказала в первую ночь, когда моя голова застряла между твоих бедер. Разве тогда я сталкивался с трудностями?
Кэмрин густо краснеет. Прошло уже столько времени, мы давно живем вместе, но я до сих пор могу вогнать ее в краску.
Я осторожно беру ее лицо в ладони, притягиваю к себе и целую:
– Пока у меня есть ты, Лили и музыка, мне больше ничего не надо.
По ее щеке скатывается вторая слезинка, но теперь Кэмрин улыбается.
– Обещаешь? – спрашивает она.
– Да, обещаю, – решительным тоном отвечаю я и крепко стискиваю ее руки.
Убрав с лица серьезность, снова улыбаюсь Кэмрин.
– Прости меня. – Она сокрушенно выдыхает. – Сама не знаю, что со мной. То я целый день улыбаюсь и вижу жизнь в радужном свете. И вдруг, без всяких причин, на ровном месте, такая грусть накатит, хоть в голос реви.
– Немотивированные перепады настроения. – Я тихонько посмеиваюсь. – Я к ним привык.
Кэмрин приоткрывает рот и смеется вместе со мной.
– Эти перепады можно назвать и по-другому. Я… – Она вдруг умолкает. – Слышишь?
Кэмрин щурится и вертит головой, пытаясь определить источник звука. Я слышу, но притворяюсь, что нет.
– Потрясающе. Только не говори мне, что беременность провоцирует шизофрению.
Кэмрин легонько толкает меня в грудь и слезает с колен.
– Да это же твой мобильник! – Она обходит диван сзади. – Я думала, аккумулятор сел.
«Нет, – мысленно отвечаю я. – Я просто отключил звук и спрятал телефон, чтобы ты так думала… Мне казалось, что я отключил звук».
– По-моему, ты сидишь на своем мобильнике и даже не чувствуешь, – говорит Кэмрин.
Я встаю и разыгрываю дурацкую комедию с поисками мобильника, сдвигая диванные подушки. Наконец я извлекаю телефон и вижу на дисплее картинку номера Натали. Вместо ее физиономии я поместил морду гиены, что вполне соответствует ее натуре. Потом глупо пялюсь на дисплей. М-да, вляпался. Как
