духам – а ими считались все, кто не пополам к примеру разорван, делали контрольный выстрел в голову, прежде чем шмонать.
– Грузин.
– Да?
– По центру пленный будет. Не торопись.
– Понял… – Грузин заулыбался. Пленный – а пленный явно будет важным, не зря его лейтенант в живых оставил – это еще более ценный трофей, чем оружие. Да и тащить его до посадочной площадки легче – не на хребте, сам пойдет, ножками…
Стукнул один выстрел, другой. На движение – может и просто померещилось что-то. Караван был все ближе – лежащие на тропе фигуры бородатых, окрашенная бурым белая ткань одежды, спокойно стоящие под непосильной тяжестью хурджинов ослы – там где их не пошматовали мины. Там, куда пришелся удар ОЗМок – не было ни ослов ни людей, были только куски мяса.
Лейтенант мельком смотрел на распластанные по серой земле фигуры, трупы людей чью жизнь прервали его пули и пули его товарищей. Один из моджахедов лежал на спине – он попытался выстрелить из гранатомета, когда свинцовая плеть пулемета вырвала его из этой жизни. Бросалось в глаза его лицо – молодое, не знавшее еще бритвы, с тонкими, почти девичьими чертами лица. Подернутые пленкой небытия глаза мертво смотрели на лейтенанта…
Ради чего все это? Ради чего вы воюете с нами? Ради чего вы идете на землю Афганистана, чтобы убивать и умирать, убивать своих же соплеменников и умирать от пуль шурави. Ради чего – этого?
За что вы так ненавидите нас?
Лейтенант не раскаивался – нет. Он знал что война есть война. Он видел обезображенные тела советских солдат, которым не повезло оказаться ранеными на простреливаемом насквозь горном склоне без возможности отойти. Духи перебили их всех, а потом, пока не пришли вертушки и подкрепление – пришли женщины и дети из соседнего кишлака. Ножами они выкалывали глаза, отрезали губы, вспарывали животы, кастрировали. Когда шурави вернулись с подкреплением, один из солдат был еще жив и умер на руках своих товарищей.
Командовавший операцией подполковник тогда приказал накрыть кишлак Градами и артиллерией. И приказ был выполнен. А еще подполковник поседел. За одну ночь.
* * *
Пленный поднялся сам. Молча, держа руки над головой. Он укрывался за ослом и сейчас решил сдаться. Выше среднего роста, крепкий на вид, седой. Одет как британец колониальных времен – выглядело это даже шутовски…
– Hands up! On your knees!43 – нужные фразеологические обороты всплывали в памяти сами собой. Вспомнилась Маргарита Генриховна – строгая учительница-немка, преподаватель английского и немецкого в одном лице из языковой спецшколы, где он учился…
Руки у пленного уже были подняты, на колени он медленно опустился, не спуская глаз с русских. Вел он себя пока весьма мирно и лейтенант окончательно решил брать его живым и тащить в штаб – там разберутся, что это за птица. Захват живым
Руки вверх! на колени! –
