лица», различные лохани, «веко с руковедми», различные ендовы, «два кунгана, весу 14 гривенок», «игот с толкачеком»120. Из этого перечисления напрашивается вывод о большом разнообразии видов изделий и техник, используемых котельниками.
Заяузье и в конце XVII века имело торгово-ремесленный характер. Среди множества мастеров здесь упоминаются котельники. В «Ружной розметной книге» (1699) указано 28 дворов, в которых жили мастера, занимавшиеся производством медной посуды. Число медников в действительности было больше, так как в книге не указаны профессии жителей Таганной слободы121.
Медники отличались сплоченностью. Известно, что в 1684 году они подали челобитную о закреплении только за ними права производства и торговли медными изделиями в Москве. Как писал М. Довнар-Запольский, царский указ (1684) «подтверждает старинный порядок торга в этом ряду [Котельном – Г.П.] красной и зеленой медью, котлами и всякого рода медными и оловянными товарами»122. И. Е. Забелин привел следующие сведения: «котельное дело, к которому принадлежали также паникадильное и кунганное, занималось производством различных медных вещей, больших и малых. Первое место по своему искусству в этом роде производства занимает староста котельных дел Дмитрий Сверчков, работавший при царе Михаиле Федоровиче… Вообще медное дело производилось у нас с большим успехом… Кунганные… мастера делали большей частью медную посуду и особенно кунганы или кувшины»123. Далее он назвал имена некоторых московских медников XVII века. Они использовали в то время в основном привозную медь (из Швеции), крупных медедобывающих центров в стране еще не существовало.
Необходимо отметить, что определяющую роль в развитии ремесел Москвы, в т.ч. и медного, играло правительство. Оно вызывало ремесленников из других городов, приглашало иностранных специалистов, обеспечивало вызванных мастеров и их семьи жильем и средствами на пребывание в Москве, предоставляло им многочисленные льготы, следило за процессом обучения учеников медному делу.
Институт ученичества в Москве XVII века представляется важным средством распространения по всей стране не только навыков производства медных изделий, но и столичных форм и орнаментов. Обучение молодых людей проходило не только по жилым записям у рядовых медников и мастеров Оружейной палаты124, но и при отсутствии их [жилая запись – письменная фиксация условий, на которых проходило обучение – Г.П.]. Жители различных городов и деревень приходили в столицу, обучались там навыкам медного дела, и уходили на родину. Тем самым происходило распространение по всей России полученных знаний. По окончании обучения по жилым записям мастер был обязан выдать ученику не только снасти [инструменты – Г.П.], но и образцы, по которым работал сам. Это тоже служило средством передачи форм и орнаментов. Поэтому не удивительно, что в разных концах огромной страны встречались вещи с похожими
Хмыров М. Д. Металлы, металлические изделия и минералы в древней Руси (материалы для истории русского горного промысла). – СПб., 1875, С. 233 – 234.
Рабинович М. Г. Указ. соч., С. 340 – 341.
Довнар-Запольский М. Организации московских ремесленников в XVII веке// ЖМНП. Новая серия. Часть XXIX. 1910, сентябрь, С. 149.
Забелин И. Е. О металлическом производстве в России до конца XVII века// Записки Императорского Археологического общества. Т. V. – СПб., 1853, С. 44.
См.: Тальман Е. М. Ремесленное ученичество Москвы в XVII в.//ИЗ. – №27. – 1948. – С. 69, 70. По мнению С. В. Бахрушина, ремесленники из царских мастерских играли весьма значительную роль в обучении молодых людей различным ремеслам (см.: Бахрушин С. В. Ремесленные ученики в XVII в.// С. В. Бахрушин. Научные труды. Т. II. – М., 1954, С. 103).
