обеда неплохо было бы прогуляться, но на улице все еще лило, похолодало, так что прямо из ресторана мы отправились на Лиспенард-стрит, сварили кофе и стали слушать пластинки – Сару Во, Эллу, Эдди Горме. А чем еще заниматься дождливым октябрьским вечером, как не сидеть в тепле и уюте и наслаждаться музыкой? Но еще за обедом между нами возникла напряженность, и ощущение, что нас что-то разделяет, не проходило.
И тут я взмолился: неужели? Неужели именно так до конца дней своих мне предстоит проводить каждый субботний вечер?
В постель мы отправились уже за полночь, поймав по радио волну, всю ночь передающую джазовую музыку, и лежали в темноте, и старались доставить друг другу немного радости. А после этого я вдруг почувствовал: что-то промелькнуло и затаилось в темноте, какая-то мысль на самой окраине сознания. Но я отмахнулся от нее и вскоре провалился в сон.
Несколько месяцев назад я перевез в мастерскую Джен часть своей одежды. Она освободила для нее один ящик комода и пару вешалок в платяном шкафу. Так что чистые носки и пара нижнего белья у меня тут имелись, было что надеть после душа. И свежая сорочка висела в шкафу, и я оставил всю грязную одежду ей на стирку.
– Скоро у тебя год, – сказала она за завтраком. – Сколько осталось, около месяца?
– Недель пять или шесть. Что-то около того.
Я думал, у нее есть что сказать по этому поводу, но если даже было, Джен почему-то решила промолчать.
Тем вечером я встретился с Джимом Фейбером в китайском ресторанчике на Девятой авеню. Никто из нас не бывал здесь прежде, но мы решили, что заведение нормальное, хоть и ничего особенного. Я рассказал ему о вечере с Джен. Он внимательно выслушал, поразмыслил, а потом напомнил, что скоро будет год, как я не пью.
– Она то же самое сказала, – кивнул я. – Но какое это имеет значение?
Он пожал плечами. Видимо, считал, что я сам должен ответить на вопрос.
– И никаких особых перемен за этот год не произошло. Это называется житейская мудрость?
– Так они говорят.
– Короче, мне осталось продержаться пять-шесть недель. И за это время я должен решить, как будут складываться отношения между мной и Джен.
– Нет.
– Почему нет?
– У тебя есть пять или шесть недель, чтобы не решать, – ответил он.
– Вон оно как…
– Улавливаешь разницу?
– Думаю, да.
– Нельзя ничего менять до тех пор, пока не исполнится год. И никаких решений принимать не надо. Ты не обязан предпринимать какие-либо действия. Это самое главное – не предпринимать никаких шагов до тех пор, пока не исполнится ровно год.
– Понял.
– С другой стороны, – продолжил Джим, – тут у нас речь зашла о твоей личной жизни. У нее тоже может быть своя личная жизнь. Ты трезв вот уже год, и тебе решать, болтаться и дальше, как дерьмо в проруби, или действовать. Согласен?
– Ну,
