Собственно говоря, в нынешнем виде Византия включала в себя только бывшие владения Никейской империи, Фракию, Македонию и Фессалоники, а также ряд островов: Родос, Лесбос, Самофракия и Имброс.
Территория убыла, а многочисленные враги остались. Кроме того, как и раньше, Византийской империи противостояла Болгария, хотя и существенно ослабленная, и Сербия, набиравшая силу и стремившаяся обладать той властью, которую ранее имела Византия на Балканах. Азиатские турки, получившие сильнейший удар от татар, малопомалу приходили в себя и начинали вновь представлять грозную силу342.
Экономическое и военное превосходство латинян также являлось безусловным. Политические события резко отразились и на церковных отношениях Востока и Запада, хрупкой целостности которых был нанесен непоправимый ущерб343.
Более того, в начале царствования Палеолога отношения Византии с Западом существенно ухудшились по сравнению даже с недавними годами. Захват Константинополя – вершина славы Михаила VIII Палеолога, на удивление, принес много новых проблем, решение которых оказалось не по плечу не только самому василевсу, но и его преемникам. Если во времена Никейской империи между греками и Западной Европой находилась Латинская империя, то теперь этот промежуточный балласт, постоянно требовавший помощи от папы и позволяющий Византийским царям играть на противоречиях своих врагов, исчез.
Итак, Империя была почти восстановлена, но отныне ее василевсам пришлось напрямую столкнуться с теми западными государями, которые считали делом своей чести возродить Латинскую империю или присоединить к себе ее бывшие земли, ссылаясь на многочисленные акты и договоры, заключенные Балдуином II. Династические союзы и браки внесли столько сумятицы и неразберихи с правовой точки зрения, что теперь не только бывший Латинский император, но Германский и Французский короли считали себя наследниками бывших владений Балдуина II.
Кроме того, годы латинского ига оставили глубокие раны на теле блистательной ранее Византии. «Великая глава, Константинополь, венчала ослабевшее, подвергающееся со всех сторон нападениям тело», – справедливо писал один автор. Венеция и Генуя полностью доминировали на море. Сербия и Болгария, разумеется, не осмелились бы в одиночку напасть на Византийское государство. Но могли поддержать удар в направлении Константинополя. Западные державы также не являлись друзьями Византийской империи. Поэтому, объединение их в одну группу неминуемо повлекло бы гибель Византии344.
Позиция Римской курии также резко изменилась: ранее папы были готовы пойти на большие уступки грекам, но теперь, с испугом и страхом взирая на восстанавливающуюся Византию, играли на угрозе объединения всего Запада в борьбе со «схизматиками». Понтификам было тяжело взирать на то, что византийцы, бывшие почти в их власти, ускользнулитаки из их рук. Верные своим вековым представлениям о главенстве
