собственно, что-то должно было случиться, – немного поразмыслив, решил подполковник. – Скорей всего, спёрли или сам потерял, какая теперь разница. Получил новый документ, и спокойно живёт и здравствует. Достаточно одного звонка, чтобы всё разъяснить».
Рука потянулась к телефонной трубке, и замерла на полпути: «Больше десятка лет не виделись, с самого конца перестройки. Может, его там нет давно»…
– А куда расселили публику из снесённых построек? – поинтересовался Захарыч у участкового.
– По окраинам. В основном в Южный округ, где вы раньше служили.
Подполковник встал и подошел к окну. Из форточки по-прежнему несло шумами улицы, но теперь к гулу моторов и скрежету шин примешивался тягучий звук. «Колокол», – сообразил Захарыч и невольно прислушался. Слегка надтреснутое звучание показалось ему знакомым, смутно напоминавшим о чём-то, связанном с Женькой.
– В Замоскворечье давно служишь? – повернулся он к участковому.
– С 75-го, как из армии вернулся. Сначала в патрульно-постовой службе в отделении, потом сюда перевели.
– Церковь, в которой колокол сейчас звонит, знаешь?
Участковый утвердительно кивнул:
– Конечно, по Вишняковскому переулку храм Крестника вашего – Николы на Кузнецах стоит. В советское время во всей округе это единственная действующая церковь с колоколом была. Таким уважением пользовалась, что на Пасху или Рождество бабки толпами аж от Даниловского рынка приезжали…
Захарыч остановил подчинённого кивком головы. Он услышал, что хотел и почувствовал себя необычайно легко. Участковый вежливо кашлянул:
– Как с находкой поступим, товарищ подполковник?
«Здесь я человек новый, не знаю никого. Получу формальную отписку и делу конец. К тому же Плесков в Южном округе прописан. Попрошу майора Митина из тамошнего управления, чтобы узнал всё толком», – подумал Захарыч.
– Сам с паспортом разберусь, – он запер кейс в сейф, и устроив документ в верхний карман кителя, вышел на улицу.
II
Колокольный перезвон стелился по Замоскворечью словно клочья тумана. Казалось, все подъезды и подворотни пропитались им насквозь. Захарыч неспешно вышагивал по изрытому, в выбоинах, переулку, стараясь не ступать в талые лужи, и мучился запоздалыми угрызениями совести, ведь с Женькой они познакомились именно в этих краях.
Как-то в середине 70-х, Николая, тогда ещё просто Колю, вызвали в райком на Каширке. В кабинете, помимо секретаря, восседал районный чекист.
– Дело, конечно добровольное, – немного помявшись, начал секретарь. – Товарищам из города нужно помочь задержать неких субъектов, вставших, так сказать, на путь измены Родине.
Николай ошарашенно кивнул.
– Вот и прекрасно, к вам присоединятся ещё двое или трое, – подхватил разговор чекист. –
