впрочем, некое жутковатое обстоятельство: окостеневшие пальцы первого навигатора застыли на панели управления в аппликатуре, соответствующей вводу команды финишного торможения.
Гипотезы у специальной комиссии Корпуса Астронавтов быстро закончились, и было принято самоочевидное решение обратиться за помощью к Тезаурусу.
Руководство Корпуса отчего-то Маше не обрадовалось. Они рассчитывали на генерального инспектора Хубрехта Анкербранда, на главного инспектора Гуннара Киттермастера или по крайней мере на Эвариста Гарина, тоже, кстати, главного инспектора. Юная дева в статусе рядового энигмастера их не впечатлила. Тезаурус в лице того же Хубрехта Анкербранда пожал плечами: для энигмастера возраст и опыт не имеют определяющего значения, а звучные титулы всего лишь указывают на степень его загруженности административными функциями, к профессии не относящимися. А у Маши в активе уже был инцидент на планете Марга, за который Корпус Астронавтов в лице администрации галактического стационара «Тинторера» до сих пор не удосужился ни выразить благодарность, ни принести извинения… Корпус Астронавтов поиграл желваками, но с выбором Тезауруса смирился.
Личному составу специальной комиссии предписано было оказывать этой длинноносой косматой девице с писклявым голосом всемерное содействие. В отличие от руководства, личный состав не возражал. Если принять во внимание, что в спецкомиссию входили исключительно мужчины в возрасте от семидесяти пяти до двадцати семи лет.
Те, кто старше, с большим рвением опекали Машу, предупреждая все желания и остерегая от неверных шагов. Угощали пончиками и прятали от сквозняков. Маше стоило немалых стараний делать вид, будто она в таковой опеке нуждается. Более юные предприняли попытки ухаживания разной степени изощренности. Маша не обошла вниманием решительно никого из ухажеров, искусно избегая выделять кого-нибудь более прочих, дабы не сеять ненужные распри в тесном коллективе.
В непосредственную поддержку Маше приданы были двое младших инспекторов: Ахиллес Танатопулос, в обиходе просто Ахилл, и Эктор Руис Гонсалес, каковой с неотвратимостью антитезы был переименован коллегами в Гектора. Отношения между ними, не достигая эпического градуса, однако же носили характер нескончаемого соперничества во всех сферах. Знакомство с Машей началось с того, что Ахилл адресовался к ней на чистейшей эллинике, а Гектор – на эспаньоле-кубано, и она, пребывая в некотором замешательстве, ответила обоим на языке обращения. «Это ничего не доказывает», – упрямо заявил Ахилл. «Говорю же, она японка», – возразил Гектор. Недоразумение скоро рассеялось: друзья-антагонисты оспаривали Машину этническую принадлежность, причем каждый зачислял ее в свои. В качестве запасного варианта рассматривался японский генезис. «Но как же… – огорчился Ахилл. – Волосы, брови, глаза… нос! Ты же типичная эллинопула!» – «Ну, я-то сразу заметил, что для чика кубана ты слишком худая», – небрежно заметил Гектор. Маша уже привыкла к тому,
