особенно после того, как он перестал копировать поведение Хэлстона. Агент ФБР из него явно не вышел, но вот адвокат… – Я изучил все что можно и ничего не нашел, – сказал он. – Они чисты, как стекло. По крайней мере формально.
– Вот как? – Луиза подошла ближе. – Значит, вы все-таки на их стороне?
– Я?! – Данинджер сдержано рассмеялся. – Боюсь, от меня здесь зависит не так много, как вам кажется. И даже не от настоящих агентов, которые приехали со мной. Факты. Вот что влияет на исход этого дела. Факты, способные убедить лучше пикетчиков у стен фабрики и поваленных деревьев, преградивших дорогу, – он выдержал паузу, пытаясь определить, сколько Луизе Маккоун лет. Двадцать два? Двадцать три? Невысокая. Стройная. С темными кругами под глазами, но весьма симпатичном лицом. – Так что если вы хотите, чтобы в отношении фабрики были приняты решительные меры, то нужно будет рассказать о чем-то большем, чем о надеждах на то, что их документы окажутся не в порядке.
– Значит, от ужина мне не отвертеться? – спросила Луиза. Он кивнул.
Она отступила назад. Порог под ее ногами сделал ее чуть выше, чем она есть на самом деле. Как долго она лежала в постели? Как долго мечтала лишь о том, что болезнь отступит? И вот сейчас, когда мечты сбылись и стоит вопрос о невинном ужине с адвокатом из Вашингтона, в услугах которого нуждается само ФБР, неужели она скажет ему «нет»?
– Надеюсь, что вы не разочаруете меня, – сказала Луиза.
– Буду относиться к вам как к присяжным на самом важном в моей жизни слушании, – заверил ее Данинджер. Луиза улыбнулась, но так и не смогла понять, что он имел в виду. Неважно.
Она попросила его дать ей четверть часа и ушла переодеваться. Данинджер закурил. Желтые деревья пестрели яркостью красок. Осеннее небо было чистым. Солнце пригревало. Данинджер нахмурился, пытаясь понять, что не так в этой увядающей идиллии. Он огляделся по сторонам. Улицы были пустынны. Ничего странного для городка с населением меньше двух тысяч. Вдохнул полной грудью – свежесть и чистота, которых не найти в Вашингтоне. Прислушался к вечерней тишине. «Нужно чаще выбираться за город», – подумал Данинджер, решив, что странное чувство вызвано переменой мест. Желтый лист сорвался со старого дуба. Скоро эти ветви окончательно оголятся. Останутся лишь птичьи гнезда. Данинджер поежился. Отсутствие птиц, о котором он за день наслушался столько, что начинало тошнить, впервые дало о себе знать, став материальным. Словно сон, реальность которого невозможно поставить под вопрос. Даже в Вашингтоне были птицы. И в Нью-Йорке. Везде…. Но только не здесь….
Данинджер выбросил сигарету и закурил еще одну. Желудок заурчал, напоминая о пропущенном обеде. По улице протарахтел старый пикап. Седовласый старик за рулем наградил Данинджера недобрым взглядом. Чужак во дворе его знакомых. Чужак в его городе. Пикап снизил скорость, и Данинджер подумал, что сейчас придется объяснять, кто он и зачем приехал в Форестривер, но затем старик нажал на газ, решив проехать мимо. Машина кашлянула, выбросив из глушителя облако черного дыма.
