будь животные суши съедобными, охота на них дала бы пропитания на месяц – размерами они были под стать растениям – от самых маленьких до гигантских.
Встречались среди них и опасные хищники, способные убить человека. К счастью, появлялись они в основном по ночам и чаще всего в лесу или на равнине, а горный склон, где находился грот, интереса у них не вызывал. Наверно потому, что привычной для них еды среди камней почти не встречалось.
Только бестии изредка сюда залетали, высматривая добычу сотней маленьких глаз и вибрируя жалом на конце тонкого и гибкого хвоста. Но пролететь на своих длинных прозрачных крыльях сквозь узкую расщелину они не могли, а привычки ползать по земле, сложив их вдоль тела, за ними не водилось.
Первое время мальчики дежурили по ночам у входа, держа наготове камни и заостренные палки, а потом перестали. Вешали в расщелине рыболовную сеть с самодельным колокольчиком из трубки и болта и спокойно ложились спать. С тех пор еще ни разу он их ночью не будил.
А днем эту сеть они использовали по назначению в глубоких местах на середине реки. Там, к разбросанной приманке, на нее приползали донные обитатели – существа, похожие на раков, только с жалами вместо клешней. Рыб приходилось ловить по-другому. Зуб и Скип с раннего утра как раз этим и занимались.
Скип стоял по пояс в воде в накидке из водорослей и держал перед собой палку расщепленным концом. Этот расщеп, погруженный в воду, он медленно подводил к змееподобной рыбе, поедавшей донную слизь.
Едва ему это удалось, как последовал резкий удар, и рыба затрепыхалась, зажатая в расщепе. Скип ее вынул и бросил на берег к четырем другим, пойманным ранее. Прикрыв глаза от солнца ладонью, он взглянул на берег в ста шагах от него, где в землю были воткнуты несколько коротких самодельных удочек.
Там дела шли похуже – уже давно Скип не слышал бренчания трубок из тростника, привязанных к концам удочек. А значит новых поклевок не было.
За удочками, лежа в прибрежных кустах, наблюдал Зуб. За два часа всего одна рыба попалась ему на крючок, а еще две сорвались. Взглянув на солнечные часы, сделанные им на берегу из тростины и камней, он вздохнул – до полудня оставалось часа полтора. Догнать за это время Скипа по числу добытых рыбин шансов почти не было.
Настроение у Зуба испортилось. И не только от этой мысли. Он единственный определял здесь время по солнцу. Остальным его показывали наручные тайм-браслеты, специально изготовленные для Балии. Их выдали всем сюда улетавшим.
Был такой таймер и у Зуба, но тот его не носил. Он напоминал ему о горькой судьбе его родителей. Заменив его на палку и тень от нее, Зуб хотел избавиться от этих воспоминаний. Но не избавился. Всякий раз, глядя на солнечные часы, он понимал, зачем их сделал. И снова вспоминал родителей. Вспомнил он их и сейчас. И тот день, когда узнал, что его семья полетит на Балию.
В тот день отец пришел домой раньше обычного. Лицо его сияло от радости. Он вытащил из своей рабочей сумки три тайм-браслета. Не такие, что носили все люди в марсианской колонии – красного
