style="font-size:15px;"> Осокин снова зажмурился и стал прислушиваться к своему организму. Казалось, что не было ни ног, ни рук, ни туловища. Оставался только затуманенный мозг, в котором калейдоскопом крутились, казалось бы, давно забытые афганские пейзажи. А ещё были противный кислый привкус во рту, тошнота и неприятное першение в горле. Казалось, что кто-то засунул ему в гортань гибкий резиновый шланг. Осокин попытался прокашляться, но у него ничего не получилось – дыхательные пути не слушались и жили какой-то своей особенной жизнью.
–Что со мной?– чужим свистящим голосом спросил он у своей невидимой хранительницы.
–С вами всё в порядке. Вашей жизни ничего не угрожает,– профессионально успокоил его вкрадчивый женский голос.
Всё в порядке! Эта стандартная утешительная фраза вернула Осокину сознание лучше любого нашатыря. Он вспомнил дорогу к Мэтфилдскому вокзалу, сквер Честертона и утомлённую Катю, тревожно спрашивающую: “С тобой всё в порядке?”. Сомнений не было – их обоих отравили!
–Что с Катей?!– натужно прохрипел не на шутку встревоженный Осокин.
–С вашей дочерью тоже всё в порядке. Она находится в соседней палате.
–Она тоже отравлена?!
–Гораздо легче, чем вы,– уклончиво ответила медсестра.
–Я хочу её видеть!– напрягшись из последних сил, потребовал Осокин.
Он попытался приподнять онемело-ватную руку, но оказалось, что та прочно пристёгнута к кровати.
–Вам нельзя волноваться, двигаться и громко говорить.
–Я хочу видеть свою дочь!
–Подождите пять минут. Сейчас она придёт.
Невидимая медсестра вколола своему пациенту через капельницу успокоительное, и через пару минут он снова расслабленно задремал безо всяких тревожащих душу снов и видений.
Второй раз Осокин очнулся легче и с относительно ясной головой. Возможно, ему помогли – потому что после очередной неудачной попытки открыть глаза, он услышал не молодой женский голос, а хорошо знакомый низкий мужской баритон, принадлежавший его куратору – директору четвёртого, так называемого “русского” отдела службы Ми5 старшему полковнику Алексу Груберу.
–Андрей, как вы себя чувствуете?
–Нормально. Что с моей дочерью? Она тоже отравлена?– не открывая глаз, задал свой главный вопрос Осокин.
–В гораздо меньшей степени, чем вы. Катя уже ходит по своей палате.
–Кто и зачем нас отравил?
–А вы сами не догадываетесь?
–Неужели, мои бывшие коллеги?– выдвинул Осокин самую несуразную с его точки зрения версию..
–Абсолютно верно,– подтвердил его невероятное предположение Грубер.– В то утро двое русских агентов приезжали в Мэтфилд. И вряд их интересовал исключительно Музей Востока.
–Вы их задержали?
–К сожалению, не успели.
–Но зачем им нужно было меня травить? Тем более, вместе с дочерью?– с демонстративным недоумением
