и прямотой; он обратился однажды после класса к привлекшему на себя его внимание ученику, сказал свое мнение о его таланте и вместе с тем обратился с просьбой или заниматься вполне серьезно, или покинуть классы, потому что, как говорил А. Г., он не мог переносить поверхностного отношения к делу со стороны столь даровитого молодого человека. Петр Ильич питал в то время к А. Рубинштейну просто чувство обожания и сказанное им решило его судьбу бесповоротно: служба и светская жизнь отошли совершенно в сторону, их сменило страстное увлечение занятиями музыкой. Молодой человек обнаружил в этом отношении невероятную, сказочную энергию; некоторое понятие могут дать слова А. Г. Рубинштейна, сказанные им в моем присутствии и в присутствии Петра Ильича, когда последний был уже профессором московской консерватории: «Чайковский работал удивительно», говорил А. Г. «Однажды в классе композиции я задал ему написать контрапунктические вариации на данную тему и прибавил, что в подобной работе имеет значение не только ее качество, но и количество, предполагая при этом, что он напишет десяток, другой вариаций, а вместо того на следующий класс я получил их кажется более двухсот. «Куда же мне было», с добродушным смехом прибавил рассказчик, «просмотреть все это, пришлось бы употребить гораздо больше времени, нежели во сколько он были написаны». Посредством такой работы молодой дилетант в три года успел сделаться вполне законченным музыкантом, что доказала его экзаменационная работа: кантата для соло, хора и оркестра на текст из оды Шиллера «К радости». Кантата эта сохранилась и мне кажется ее бы следовало напечатать, да и сам автор даже в последнее время своей жизни говорил, что совсем не считает эту кантату очень слабой работой и охотно бы увидал ее в печати.
В Москву Чайковский приехал в первых числах января 1866 г. и немедленно вступил в исполнение обязанностей преподавателя по классу гармонии. Московское отделение музыкального общества не располагало тогда большими денежными средствами, расходы по содержанию классов сокращались насколько возможно и самые классы помещались при квартире Н. Г. Рубинштейна, на Моховой, в доме Воейковой, ныне графини Крейц; Общество платило половину стоимости всей квартиры, а преподаватели классов пения и инструментальных получали вознаграждение непосредственно от учащихся по восьми рублей в месяц за два урока в неделю. В теоретических классах плата была гораздо меньше, едва ли не по два рубля в месяц. Когда приглашен был П. И. Чайковский, в классе гармонии учащихся было немного и платой с них труд преподавателя во всяком случае не оплачивался, поэтому ему было предложено по 50 рублей в месяц впредь до открытия консерватории, которое предполагалось в ближайшем сентябре. Хотя жизнь в Москве была в то время много дешевле, нежели теперь, но и тогда 50 р. в месяц были деньги небольшие и Н. Г. Рубинштейн, которого П. И. с первого раза очаровал своей изящной скромностью, еще в Петербурге предложил ему поселиться пока у него, вследствие чего новый преподаватель прямо со станции
