тоже пора. Радости вам и душевного тепла, – «задушевно» попрощалась Лиз.
И в этом тоже была вся она: свои пожелания она выдавала с таким видом, что, если отключить звук, создавалось полное впечатление того, что она проклинает тебя в седьмом поколении.
– Давно прячешься? – поинтересовалась Тильда, когда шаги возмущенной блондинки затихли.
– Я не прячусь, – сказала я, появляясь в холле. – Не хотела расстраивать ее еще больше: в офисе она так орала, что чуть не потеряла сознание.
– Ей нужно поменьше стягивать легкие этой штукой.
– Боже, Тильда, откуда ты знаешь?
Высокая, подчеркнуто стройная в обтягивающих синих слаксах и клетчатой рубахе в тон – девушка улыбалась. В черных кругах очков искрами вспыхивали огни неоновых реклам, падающих сквозь окна с улицы.
Мне часто представлялось, какого цвета у нее могли быть глаза. Наверное, синего, как большинство вещей, которые она носит. Такой консонанс с художественным беспорядком ее рыжих волос, рассыпанных по плечам.
У Тильды нет глаз. И никогда не было. Ее веки срослись так плотно, так неоставляюще надежду на то, что когда-нибудь распахнутся, открыв миру небесную синь. Тильда – слепыш в пятом поколении, родилась и выросла в Слепом квартале.
И моя подруга.
– А на тебе… Зеленое, – сказала она. – Да, давно хотела тебе сказать: твоя голова горит белым огнем.
– Это волосы.
– Не думаю.
Мы смеемся. Прозвучали те самые слова, логин и пароль, открывающие доступ в хорошее настроение. В теплый вечер, дружескую болтовню ни о чем за бокалом вина и поеданием крабового мяса. Хотя лично я предпочитаю королевские креветки в торжественном окружении свиты из десятка – другого пиал, заполненных соусами.
Тильда знает, насколько я не люблю монорельсы, поэтому на стоянке у набережной мы берем такси – шустрый катер городской службы, с эмблемой дельфина на боку. Символично, учитывая то, что говорят о слепышах: якобы, они умеют общаться при помощи ультразвука.
Наш рулевой, парень лет восемнадцати, весь в веснушках. Настолько, что я не понимаю – это рыжие пятна на белом, или белые на рыжем. Я опускаю крышу, и он предупреждает меня, что до меня могут долететь брызги. Я киваю и пересаживаюсь ближе к левому борту – люблю чувствовать соленую влагу залива Тишины.
Парень лихо выкручивает штурвал, и мы сразу попадаем в левый ряд, ныряем в бетонное горло скоростного туннеля, чтобы через пять минут выскочить в открытую всем ветрам акваторию. Сотни небоскребов создают призрачную береговую линию. Иллюзию того, чего в действительности не существует. Прямо по курсу, в центре залива громоздится уродливая туша Атриума правосудия. Опираясь на многочисленные сваи, чудовищный краб занимает так много пространства, что нам приходится огибать его справа.
Я отворачиваюсь. Я не люблю на него смотреть.
Говорят, в состав железобетонных стен входят нано-аккамуляторы солнечного света. Все называют их стеклом. Вечером стены отдают накопленный
