мама, – я опустил глаза в пол.
Ты знал? – настаивала мама.
Я кивнул, из глаз закапали слезы.
Вадя, никому, ты слышишь, никому не говори про это, ты понял? – Она до хруста сжала мою ладонь.
Мама, отпусти, мне больно, – заревел я в голос.
***
Оперировал я только тех, кто сможет выкарабкаться. Остальные доставались моему однокашнику, другу и коллеге Пашке. Ну, или другим врачам. Карьера перла в гору. Вначале я вовремя заболевал, повреждал руку или шел еще на какую-нибудь хитрость. Со временем необходимость в этом отпала. На мои капризы смотрели сквозь пальцы. Лучшему хирургу можно просить многое, почти все, кроме дочки главного.
Я ввалился в свою холостяцкую берлогу за полночь. Скинул ботинки, сунул в микроволновку купленную в супермаркете пиццу, плеснул в пузатый бокал коньяк. Хороший коньяк – единственная слабость, которую я иногда себе позволял. Вытащив тарелку с пиццей, устроился за компьютером. Вбил в поисковую строку: Лилия Леднева. Интернет услужливо выдал тысячи фотографий. Холеное тело, белозубая улыбка. Единственная наследница, красные дорожки, миллионы поклонников по всему миру. Тьфу. Избалованная телка с кучей бабок. Я с отвращением свернул страницу, сделал большой глоток, чтобы перебить отвратительный вкус пиццы.
***
Как наше самочувствие? – нарочито бодрым голосом спросил я, входя в палату Ледневой.
Спасибо, хорошо. – Вся моя наносная ненависть раскрошилась о ее ослепительную улыбку и доверчивый взгляд удивительно синих глаз. А я думал, что это линзы. Вот болван.
Как прошла ночь?
Хорошо.
И что она заладила: хорошо, хорошо. Как будто я не знал, что медсестра делала ей обезболивающее.
Готовы к операции?
Не надо операции, – слабым голосом попросила Лилия.
Ну что вы, право? Не нужно бояться. Операция через неделю. Пока сдадите анализы, пройдете необходимые процедуры – перечислял я стандартный порядок.
Вы не поняли, я не хочу.
Лилия ухватила меня за руку:
Пожалуйста, не уходите. Побудьте со мной.
Я смутился, как пацан. Сел на краешек стула, улыбаясь, как последний дурак. "О чем с ней говорить?!"
Лилия… – начал я.
Не надо. Давайте помолчим, – предложила она, держа мою ладонь в своей. Я вздохнул с облегчением. Лилия прикрыла глаза. "Кажется, уснула". Я прокрался к выходу, стараясь ступать как можно тише.
Вечером я снова пялился в монитор. Внимательно рассматривал фотографии Лилии, с жадностью читал все, что только смог найти. Чувствовал я себя при этом полным идиотом, но остановиться не мог.
Утром я в первую очередь навестил Ледневу: заученные фразы, прилипшая улыбка.
– Скажи, ты когда-нибудь любил? – вдруг спросила она.
Я смутился.
– Ну, я не знаю… когда-то давно, в школе… "И когда мы успели перейти на ты?"
– Значит, не любил, – перебила меня Лилия. – А я вот любила. Однажды. Очень
