не хуже, чем прежде. Мягкое очарование обстановки и приятные ароматы цветов действовали успокаивающе, особенно в сочетании с сознанием собственного невероятного успеха. Каждый танцующий джентльмен стремился заручиться ее согласием, а те, кто получал отказ от вальса и польки, не скрывали разочарования.
– Неужели вы дали клятву, мисс Харлет?
– Почему вы так жестоки ко всем нам?
– В феврале вы танцевали со мной вальс!
– И это вы, кто так безупречно вальсирует!
Подобные восклицания тешили самолюбие Гвендолин. Те леди, которые не отказывались от вальса, естественно, считали, что мисс Харлет стремится выделиться из общего ряда, однако дядя, услышав об отказе, поддержал племянницу.
– Обычно Гвендолин на все имеет веские причины. – Мистер Гаскойн считал модные танцы, в том числе и вальс, чересчур развязными, и был доволен, что племянница не вальсирует.
Однако в числе разочарованных кавалеров не оказалось мистера Грандкорта. После кадрили с мисс Эрроупойнт выяснилось, что другой партнерши он не ищет. Гвендолин часто замечала джентльмена в обществе семейства Эрроупойнт, притом что он ни разу не подошел к ней. Иногда с ним беседовал мистер Гаскойн, но мистер Гаскойн успевал повсюду. Теперь Гвендолин думала, что мистер Грандкорт не доставит ни малейшего беспокойства: скорее всего он смотрел на нее без особого восхищения, да и вообще слишком привык ко всему на свете, чтобы думать о ней иначе, чем об одной из многочисленных девушек, встреченных в этом уголке доброй старой Англии. Какой абсурд, что мама и дядя всерьез обсуждали действия человека, которого не видели даже в телескоп! Вероятно, Грандкорт намеревался жениться на мисс Эрроупойнт. Однако расстраиваться Гвендолин не собиралась: любое развитие событий представлялось шуткой, ибо она ни разу не скомпрометировала себя даже молчаливой верой в предполагаемые действия мистера Грандкорта. И все же мисс Харлет заметила, что время от времени джентльмен спокойно и размеренно изменял место: так, чтобы наблюдать за ней во время танца, – ну а если при этом не испытывал восхищения, то тем хуже для него!
Это наблюдение стало более откровенным под конец вечера, когда мисс Харлет приняла приглашение герра Клезмера. Музыкант, который то замечал все вокруг, то не видел дальше собственного носа, во время прогулки по залу неожиданно заключил:
– Мистер Грандкорт обладает прекрасным вкусом; ему нравится смотреть, как вы танцуете.
– Что, если ему нравится наблюдать за тем, что не соответствует его вкусу? – с легким смехом парировала Гвендолин. Теперь она уже совсем не боялась Клезмера. – Возможно, он настолько устал восхищаться, что для разнообразия решил испытать отвращение.
– Подобные слова не идут вам, – устрашающе нахмурившись, возразил Клезмер.
– Слова вы оцениваете столь же строго, как музыку?
– Несомненно. Требую, чтобы ваша речь всегда соответствовала лицу и фигуре и неизменно походила на благородную музыку.
– Это комплимент в той же мере, что
