над колодцем и с тревогой всматривался в темноту.
Пробило одиннадцать, полночь, час.
Внезапно барон схватил Ганимара за руку, тот проснулся и вскочил.
– Слышали?
– Да.
– Что это?
– Это я храпел.
– Да нет же, послушайте…
– А! Слышу! Гудок автомобиля.
– Что это значит?
– Это значит, что Люпен хочет при помощи автомобиля протаранить ваш замок. Я бы на вашем месте, господин барон, тоже поспал… чем, смею вас уверить, я сейчас и займусь. Спокойной ночи.
Это был единственный тревожный знак. Ганимар смог возобновить свой прерванный сон, и барон слышал теперь только его звучный и равномерный храп.
На рассвете они вышли из своего укрытия. От замка, окруженного прозрачной водой, веяло безмятежным покоем. Сияющий от радости Каорн и по-прежнему невозмутимый Ганимар поднялись по лестнице. Ни звука. Ничего подозрительного.
– Ну что я говорил, господин барон? Если говорить начистоту, я не должен был соглашаться… Мне стыдно…
Он достал ключи, и они вошли в галерею.
На стульях, согнувшись и свесив руки, спали оба агента.
– Черт их побери! – проворчал инспектор.
И в то же мгновенье раздался крик барона:
– Картины!.. Сервант!..
Он что-то бормотал, у него прерывалось дыхание, рукой он указывал на пустые места, на оголившиеся стены, откуда торчали гвозди и болтались ненужные веревки. Ватто исчез! Рубенсы украдены! Гобелены сорваны! Витрины с драгоценностями выпотрошены!
– Мои канделябры Людовика Шестнадцатого, подсвечник эпохи Регентства, Мадонна двенадцатого века!
В ужасе и отчаянии он бегал по залу. Вспоминал, сколько было заплачено за украденные вещи, подсчитывал потери, складывал цифры, и все это перемежая бессвязными словами и обрывками фраз. Он топал ногами, как безумный корчился от ярости и горя. Он был похож на человека, лишившегося всего своего состояния, которому теперь лишь оставалось пустить себе пулю в лоб.
Единственное, что могло его утешить, – это остолбенение, в которое впал Ганимар. В отличие от барона, он не двигался. Он, казалось, окаменел и блуждающим взглядом осматривал помещение. Окна? Закрыты. Дверные замки? Не повреждены. Потолок тоже цел, никаких отверстий. Все в полном порядке. Должно быть, ограбление осуществлялось неспешно по безупречному и точному плану.
– Арсен Люпен! Арсен Люпен! – удрученно шептал он.
Внезапно он набросился на двух подручных, как будто наконец решил дать выход своему гневу, он яростно расталкивал их, ругая последними словами. Но те все равно не просыпались!
– Черт возьми! – воскликнул он, – А что, если?..
Он наклонился над ними, внимательно разглядывая: оба спали, но каким-то неестественным сном.
Он сказал барону:
– Их усыпили.
– Но
