(приветливо). Доброе утро, Фредерик.
ФРЕДЕРИК (сдержанно). Доброе утро, Уильям.
Эрнест приносит ему приборы и поднос с завтраком. Ставит всё на стол. Уильям и Фредерик завтракают.
УИЛЬЯМ. Как спалось?
ФРЕДЕРИК. Отвратительно.
УИЛЬЯМ. Наверное, все политики плохо спят.
ФРЕДЕРИК. Это почему же?
УИЛЬЯМ. Грехов много, а в храм не ходят.
ФРЕДЕРИК. И совсем не смешно.
УИЛЬЯМ. А я не хотел тебя рассмешить. Это констатация факта.
ФРЕДЕРИК. Скажи, пожалуйста, почему у тебя слуга в ливрее?
УИЛЬЯМ. Так красивее и торжественнее.
ФРЕДЕРИК. У тебя не сочетается овсянка и слуга в ливрее. Противоречие формы и содержания.
УИЛЬЯМ. Наоборот. Полезная пища подается в красивой упаковке. Простая пища вообще в моем вкусе. Ты думаешь, что ты ешь жидкую овсянку, а ведь это овсянка с кремом «Забаглионе». Приготовить этот заварной крем непросто и совсем не дёшево.
ФРЕДЕРИК. У тебя вообще слишком много слуг. Сколько у тебя садовников?
УИЛЬЯМ. Семь. Что делать, большое хозяйство требует много людей, которые за ним следят. Иногда мне бывает неловко, что одного старика обслуживают тринадцать человек.
ФРЕДЕРИК. Я не понимаю, как ты зарабатываешь столько денег на своих романах.
УИЛЬЯМ (раздраженно). Я считаю, что интеллектуальный труд – это высшая разновидность труда. Почему он не может хорошо оплачиваться? Во всяком случае, он должен приносить больший доход, чем, например, торговля. У нас в Англии почему-то существует мнение, что человек становится писателем, когда он ни на что не пригоден. Что писать книги не настоящая работа, и общество в какой-то степени даже считает это дело зазорным. В Англии я как писатель не бог весть какая персона. А вот во Франции и Германии литература – почетная профессия и ею занимаются с благословения родителей. Я даже сам слышал, как одна немецкая мать с гордостью сказала, что ее сын поэт. А во Франции родители богатой невесты хорошо отнесутся к ее браку с молодым писателем. Это уважаемый человек. Ты вот не ценишь мои литературные заслуги, а между тем в прошлом году в лондонском издательстве Хайнеманна вышло мое первое собрание сочинений. Ты мизантроп и скептик. Ты относишься к моему творчеству снисходительно и свысока.
ФРЕДЕРИК. Только прошу тебя не пиши сонеты, как Шекспир.
УИЛЬЯМ. Я как раз думаю об этом.
ФРЕДЕРИК. Я политик. И не люблю художников, писателей, поэтов и философов. Это сброд, подлый, завистливый, драчливый, неразборчивый в любви.
УИЛЬЯМ. Но этот, как ты говоришь, сброд создает нечто великое, сияющее, душу всего мира – искусство.
ФРЕДЕРИК. Ну ладно, не будем ссориться. Что ты сейчас пишешь?
УИЛЬЯМ. Роман. Кстати, я хотел подарить тебе свою последнюю книгу. «Шеппи». Это пьеса.
ФРЕДЕРИК. Это про собаку?
УИЛЬЯМ.
