и красные ракеты в клубах белого дыма. Отродясь у меня такой забавной одежды не было. Я даже не предполагала, что имею право надеть что-то такое. Всё равно что ядовитая гюрза вырядится плюшевым зайкой.
Смотрю на него, пожимаю плечами. Он пожимает плечами в ответ, сам не чувствует нужды переодеваться… зараза, где-то майку умудрился посеять.
Я неуверенно выступаю из ванной комнаты первой. На нас смотрит его ген-донор. Конечно, они с нас глаз не спустят. Пахнет едой. Ориентируюсь на нюх. Ген-донор идёт сбоку, ровно между мной и им, который всегда идёт следом.
– Кхм, – снова прочистил горло ген-донор, бросив взгляд на мой костюмчик.
Что не так? Но не могла же я по дремучести перепутать верх с низом?
– С размером не угадали, к сожалению…
Невразумительно повожу плечами. Подумаешь. Влезла же.
Тут же исподтишка посещает коварная мысль. Не соответствую принятым женским параметрам. Выгоняю её из сознания. Мои параметры подобраны искусственно и отвечают запланированной функции. Вон он даже для приманки не годится и хоть бы гран переживал по этому поводу…
В большой просторной кухне со сверкающими машинками и хромовыми шкафчиками ждут мои ген-доноры. Сверхмужественный и красивый, как девушка. Все глаза на нас. Про костюмчик они слышали, сразу стали соотносить свои впечатления. Правда, ничего не сказали из воспитанности.
Мне совершенно некомфортно. Значит, я компенсирую свою неловкость язвительностью. Меня не учили вести себя в воспитанном обществе. Мне не требовалось уметь поддержать разговор и производить приятное впечатление. Максимум вербального общения на деле – выкрикнуть дразнилку, чтобы подстегнуть ярость противника. Это мне всегда удавалось. Говорили, я так высовываю язык, что меня любому придушить хочется, а язык вообще змеиный, только что яд не капает…
Прохожу за вытянутый каплей стол. Тут же с детской непосредственностью спрашиваю:
– Вы даже доверите нам приборы?
Вилки, ложечки и ножи, все сверкающие, как ювелирные изделия, лежат на белых тканевых салфетках с белой вышивкой.
– Разумеется, – подтверждает сверхмужественный, не поведя бровью. Матёрый. – Мы начали общаться, даже не выяснив, знакомы ли друг другу по именам. Нам, к сожалению, о вас известны только клички. Вы знаете, как нас зовут?
– Этого не требовалось для выполнения задачи, – звонко ответствовала я. Язвительность выпрашивала сожрать что-нибудь со стола для эффекта. Я не смела в месте чистого. Отчего-то вспоминались трескучие удары по пальцам.
– Я – Тибр, – низким голосом дохнул сверхмужественный.
– Трур, – поднял голову его ген-донор.
– Илан, – ласково мурлыкнул красивый, как девушка.
Я кивнула, сигнализируя, что оказалась способна запомнить сразу целых три слова.
– А как же вы нас узнаёте, если не знаете по именам? – удивился Трур.
